ДУША и МОЗГ
Как в политической жизни неожиданный успех нередко порождает преувеличенную оценку достигнутого или вызывает обманчивые надежды на будущие успехи, так и в науке за блестящими открытиями большей частью следуют преувеличенные представления о размерах достигнутого познания. Зато непосредственно следующая эпоха тем более склонна предаваться столь же чрезмерному отчаянию.
В области физиологических наследований вряд ли была эпоха более благоприятная для подобных сангвинических самообольщений, чем середина XVII столетия. Ей предшествовал переворот в идеях, вызванный Коперниковой системой мира. Галилей только что создал для механики прочное основание, и все с успехом старались свести физические явления к механическим теоремам. Гарвей открыл кровообращение и доказал, что это — механический процесс нагнетания, служащий главным двигателем всех жизненных отправлений. Можно ли удивляться, что в то время все твердо были убеждены, будто вполне разобрали человеческий организм, как естественную машину, и что в простительном усердии нередко смешивали поспешные гипотезы с доказанными фактами.
Историческим выражением этого направления служит, главным образом, натурфилософия Декарта. В ней побе- доносная самоуверенность механического естествознания соединялась со стремлением философа к законченному миросозерцанию. Декарт объяснил всё, что только есть на небе и на земле. Несмотря на знаменитое сомнение во всём, долженствовавшее проложить ему дорогу к познанию, никакая тень сомнения не набегает на изложение его натур — философских гипотез. Но наиболее зрелым плодом этой первой и, надо сознаться, не превзойденной ещё по полноте механической натурфилософии, является его учение об отношении между мозгом и душой. Ему он сам придавал наибольшее значение, так как оно стоит в теснейшей связи с основами его философии. Неоднократно возвращается он к нему в своих сочинениях, и оно-то и побуждает его, главным образом, к анатомическим исследованиям. Успех не заставил себя ожидать. Картезианское учение об отношении души к телу дольше всего пережило систему автора, хотя и в несколько измененной форме. Искусственное здание гипотез, которое построено было на астрономических и физических знаниях его эпохи, принадлежит истории. Но следы его учения заметны повсюду в воззрениях на отношения души и тела, и теперь ещё преобладающих среди образованных людей всех стран и народов. Многим кажется само собой разумеющимся, что душа — нечто внепространственное—сидит в определенной точке мозга и отсюда как воспринимает впечатления от тела, так и передает ему таковые. Но немногие знают, что этот взгляд, хотя и раньше намечавшийся, в существенном обязан своим происхождением и, главное, широкой популярностью знаменитому философу XVII века.
Тот же тон догматической достоверности, каким отличается натурфилософия Декарта, проходит и через его учение о мозге. Конечно, он даёт лишь довольно поверхностные сведения о строении и функциях этого органа. Но он ни на йоту не сомневается в справедливости того, что утверждает. Редко в последующее время кто-либо был так уверен в своей правоте. Ещё сто с лишним лет назад физиологи в этом пункте чуть не ограничивались замечанием, что люди и животные, потерявшие свой мозг, впадают в идиотизм, а один добросовестный анатом заключил своё тщательное описание внешних форм призванием, что мы ровно ничего не знаем о внутреннем строении мозга. В наше время сцена опять совершенно изменилась. Благодаря соединенным усилиям микроскопического исследования, вивисекции и патологического наблюдения удалось собрать массу данных, которые, по-видимому, начинают понемногу слагаться в одну систему. Неудивительно, что и теперь умами овладевает иногда гордая уверенность в победе, способная обмануть нас насчёт размеров достигнутого и ведущая к поспешным гипотезам о неразрешенных загадках. В то же время природа вопроса влечёт за собой то последствие, что физиология отчасти оперирует понятиями, заимствованными из психологии или из какой-нибудь психологической системы, отчасти же развивает определённые воззрения, которые требуют психологической проверки. Таким образом, в настоящее время и психологу представляется почти неизбежная необходимость отдать себе отчёт в выводах, на какие дают право вновь приобретённые познания. Прошли уже те дни, когда спокойно можно было почивать на ложе незнания, ожидать событий и, между прочим, строить фантастические гипотезы о месте нахождения души. Факты говорят чересчур громко, чтобы их можно было игнорировать. Но чему учат нас эти факты в психологии? Что показывают они нам относительно основ нашей умственной жизни? Подтверждают ли они распространенные взгляды или вынуждают заменить их другими? Прежде чем обратиться к этим вопросам, нам необходимо установить самые факты, насколько это возможно без предположения специальных познаний. Для этого бросим предварительно короткий взгляд на развитие, которое прошла физиология мозга от механической натурфилософии XVII века до наших дней.