Саша еще несколько минут лежал с закрытыми глазами, он думал, что можно обмануть самого себя, наспех склеив ресницы остатками сна. Но у него ничего не получилось – сон растворился в свете дня. А жаль. Саша знал, что как только он откроет глаза, начнется все та же однообразная суета, что преследовала его день ото дня.
Часы бесцеремонно показывали три. Стоило встать с кровати, чтобы не пропустить обед, так как завтрак был уже давно безнадежно упущен. Саша потянулся за телефоном и увидел 22 пропущенных звонка. Он зевнул и набрал номер.
- Я тебе звонил раз сто! – вместо привета сказал возмущенный голос.
- Не сто, а 22. 22 раза звонят, если началась война или ты перестал выплачивать кредит. Что случилось?
- Хотел уточнить на счет сегодняшнего вечера.
- Ах да, Саша неохотно вспомнил, что еще неделю назад договорился с Максом пойти в тренажерный зал.
Тренажёрный зал находился на другом конце города и был снабжен самым передовым оборудованием и бассейном. Что побудило их выбрать такое неблизкое для занятий спортом место – они уже и не помнили. Должно быть Макс однажды сказал «пойдем, я знаю отличное место», а Саша поддержал инициативу. Они почти всегда действовали по этой схеме, и она, надо сказать, никогда их не подводила.
Саша любил спорт и старался уделять ему почти все свободное время, которого было не так уж много. Он был высокий, но довольно худой, и всячески стремился стать обладателем широких плеч. Широкие плечи в системе его жизненных ценностей занимали далеко не последнее место.
Однако сегодня ему совершенно не хотелось никуда идти. Он бы с большим удовольствием посидел дома, посмотрел бы какую-нибудь комедию, перекусил бы в местном кафе, где подавали сырный суп и китайскую лапшу с курицей и кунжутом, а потом позвонил бы родителям, с которыми не разговаривал уже несколько дней.
- Ну так что – ты идешь? – прервал его мысли Максим.
- Да, конечно! – Сашин голос звучал энергично, пожалуй, даже слишком.
Саша согласился пойти с Максимом, потому что обещал – дал слово – а значит должен был сдержать его несмотря ни на что. А его собственные желания в данном случае не имели никакого веса.
Вообще Саша был склонен разбрасываться обещаниями. Он только еще назначал какую-то встречу, а душа его уже раздувалась от ожидания будущего действа. Люди, умеющие держать слово, восхищали его. Он был склонен прощать им любые недостатки и промахи. А пассивные люди казались ему лишенными всяческих достоинств.
Он считал, что человек – это в первую очередь – действие, импульс, порыв. Мысли и переживания всегда остаются за кадром, а потому не имеют особого значения. Об этом Александр знал не понаслышке. Будучи сам человеком рассудительным и осторожным, он не раз сталкивался с тем, что менее образованные, но решительные люди, достигали больших успехов, как и на рабочем месте, так и в вопросах личной жизни. Никто не ценил его за его мысли. Мысли свежие и перспективные, обладающие потенциалом стать началом целого исследования, не находили своего слушателя, а потому загибались, как стебли растений, лишенные солнца и воды. Саше было нужно ПРИЗНАНИЕ, а его не так-то просто получить, оставаясь в тени. Поэтому он и решил действовать, громко заявлять о себе, ввязываться в любые начинания. Быть всегда где-то, а не наедине с собой, участвовать в общественной жизни, вращаться в водовороте событий – все для того, чтобы однажды быть замеченным.
Впрочем, вся эта суета изрядно его выматывала. Иногда он даже жертвовал временем, отведенным на научную деятельность, чтобы выглядеть в глазах друзей успешным и чего-то стоящим. Он много говорил, цитировал известных политиков, разбирался в музыке. Его часто приглашали то на вечеринки, то поиграть в какую-нибудь игру, будь то мафия или пейнтбол, и он с радостью принимал приглашения, мысленно прикидывая, что же ему надеть; но потом снова уходил с головой в работу, забывал о назначенных встречах и вспоминал о них либо в самый последний момент, либо вообще через несколько дней. Выполняя обещание – он доказывал свою значимость, а нарушая слово – признавал несостоятельность, как личность, поэтому ради данного слова он мог, в ущерб самому себе, бросить важную работу, даже если обещание было совсем незначительное. Чувствовал себя он при этом отвратительно, мало того, что такая встреча, чаще всего с опозданиями, приносила ему мало радости, так его еще неотступно преследовала мысль о невыполненной работе, которую нужно было закончить, возможно, даже пожертвовав сном.