Сейчас, обрисовав сущность этой традиции, мы можем задаться вопросом: как малая война, то есть материальное вооружённое противостояние, может одновременно быть путём к «великому джихаду», внутренней войне. В исламе выражения «джихад» и «Путь Бога» часто используются как синонимы. В Коране мы можем прочитать: «Пусть сражаются во имя Аллаха те, которые покупают будущую жизнь [ценой] жизни в этом мире. Тому, кто будет сражаться во имя Аллаха и будет убит или победит, Мы даруем великое вознаграждение» (IV, 74). И далее: «[Аллах] никогда не даст сгинуть понапрасну деяниям тех, кто был убит [в сражении] во имя Его. Он поведет их прямым путем, улучшит их положение и введет их в рай, о котором Он им поведал [в Коране]» (XLVII, 4–6). Эти последние слова отсылают нас к настоящей смерти на поле битвы, которая имеет то же значение, что и выражение „mors triumphalis”, триумфальная смерть, в классической античности. Такая концепция может быть также истолкована в символическом смысле: тот, кто, ведя «малую войну», обрёл триумф в «великой» (не позволяя одолеть себя низшим силам, пробуждённым тяготами войны, как происходит в духе героизма а-ля Ремарк или а-ля Кентон, который мы обсудили в более ранней статье), пробуждает тем самым силу, способную, в принципе, преодолеть кризис смерти. Другими словами, даже не будучи убитым, можно пережить смерть, достигнуть кульминации, свойственной «сверх–жизни». С более высокой точки зрения, «рай», «небесное царство», как и Валхалла, как греческий «остров героев» и т. п., являются только символическими образами, сочинёнными для масс, образами, которые на самом деле описывают трансцендентные состояния сознания, за пределами жизни и смерти. В древней арийской традиции есть слово jivanmukti, описывающее осуществление такого состояния, достигнутое уже в смертном теле.
Рассмотрим теперь чисто метафизическое истолкование такой доктрины. В тексте, принадлежащем культуре древней индоарийской расы, мы находим чувство героическо–духовной реальности, ни с чем не сравнимое по силе. Речь идёт о «Бхагавад–Гите» — части эпической поэмы «Махабхарата», в которой наметанный глаз обнаружит ценный материал, относящийся не только к духовности мигрировавших в Азию арийских народов, но и к тому их «гиперборейскому» ядру, которое, согласно традиционным взглядам, на которые ссылается наша концепция рас, должно считаться началом всех арийцев.
«Бхагавад–Гита» содержит целую доктрину в форме диалога между Кришной, воплощённым божеством, и принцем–воином Арджуной, который призвал его, когда, запутавшись в гуманистических и сентиментальных сомнениях, почувствовал, что не может найти в себе силы противостоять врагу. Суждение бога категорично: он определяет милосердие, удерживающее Арджуну от сражения, как «слабость, свойственную недостойным, ведущую не к небесам, а к бесчестию» (II, 2). Таким образом, долг сражаться подкрепляется здесь не земной и случайной необходимостью, а божественным суждением. Бог обещает следующее: «Или тебя убьют, и ты попадешь на небеса, или, победив, ты насладишься земным царством. Поэтому встань […] и решайся на битву» (II, 37). Внутреннее направление, необходимое для преобразования «малой войны» в «великую, священную войну» через смерть и триумфальное перерождение, и установления контакта с трансцендентной основой собственной сущности посредством героического опыта ясно обозначено Кришной: «Посвящая все свои действия Мне, сосредоточив сознание на истинном я, освободившись от желаний, эгоизма и беспокойств, сражайся» (III, 30). Требование «чистоты» героического действия является предельно ясным: героический опыт должен восприниматься как ценный сам по себе, по ту сторону всех случайных мотивов, страстей и практической пользы. В тексте сказано: «Сражайся, относясь одинаково к счастью и горю, к потере и приобретению, к победе и поражению. Так ты избегнешь греха» (II, 38).