— Он избил ее после свадьбы так, что она пластом лежала две недели.
— А за что избил?
— Характер показала.
— А что — у вас характер женщинам показывать нельзя?
— В деревне женщины глупые — дашь слабину — на шею сядут — семью развалят.
Она положила на мое плечо голову и с простодушно улыбкой сказала:
— Ты мне понравился.
Я скромно посмотрел себе под ноги и с удовольствием ответил:
— Да, я почему-то многим нравлюсь.
Девушка отстранилась от меня и даже попыталась вырваться, но я держал ее крепко, тогда она с досадой в голосе отрезала:
— Я пошутила, а ты шуток не понимаешь — смешной!
И она отвернулась. Я вновь обратил внимание на ее стянутые проволокой руки, в кровавых струпьях.
— Орнелла, неужели тебе не больно?
У девушки на ресницах блеснули слезы.
— Очень больно, но мы центаврийки умеем подавлять боль.
И она вновь положила голову на мое плечо, но уже через несколько секунд Орнелла отодвинулась от меня: центавры, идущие впереди колонны, часто поглядывали на нас.
Мы в это время прошли вязкое болото и начали подниматься вверх по скальной дороге. За моей спиной хрипели роботы. И только сейчас я подумал о том, что веду себя совершенно легкомысленно, а ведь я должен что-то делать, но что? Неужели Гордон не догадается за время моего отсутствия в замке, что я не центавр?
Однако присутствие рядом Орнеллы путало все мои мысли и я легонько подтолкнул ее вперед.
— Орнелла, иди в колонну — мне надо подумать.
Я оглянулся назад. Джунгли плотной стеной двигались за нами. Они сократили расстояние до двух десятков метров — я видел их толстые черные корни, которые скользили по земле и впивались в рыхлую почву, когтистые ветви тянулись к нам, из зарослей доносился протяжный вой, который усиливался с каждой минутой. Я оглядел роботов и радостно воскликнул: «Хо!» Я увидел Циркона, но конечно не старика, а крепкого молодого парня. Когда я окликнул его — он подбежал ко мне и вытянулся в струнку.
— Да, сэр.
Я положил руку на его плечо и, глядя ему в глаза, строго сказал:
— Циркон, я пришел из будущего. Центавры через десять лет проиграют войну и все роботы, которые служили им — будут уничтожены.
Туповатое лицо робота дрогнуло, его плечо под моей рукой вяло опустилось, а я уверенно продолжал:
— Если ты будешь сотрудничать со мной, то после войны станешь главным роботом Циплятус и проживешь миллиарды лет.
На глазах Циркона появились слезы, он, судорожно глотнув воздух, благодарно коснулся моей руки.
— О, сэр, я готов.
Я в сомнении осмотрел робота — как не похож был этот раболепный парень на того властного старика, каким он станет через миллиарды лет. Однако нужно было спешить и я быстро спросил:
— Куда мы ведем девушек?
— В подземелье замка.
— Зачем?
— Там есть театр…
— И что в этом театре?
— Деревья-людоеды — вот такие, — и робот указал пальцем на ревущий лес, — Девушкам дают ножи и бросают в яму к деревьям и все это снимают на видеоклип, а потом видеоклип отправляют на планеты Солнечной системы.
— И это все, чем занимаются в замке центавры?
— Нет, они что-то строят, их здесь много, но центавры никогда не ходят теми коридорами, по которым ходим мы — роботы и я не знаю сколько их.
— А тебе известно, что значит мой номер?
— Да, сэр — вы руководите доставкой и уничтожением пленниц.
— Я могу командовать нижестоящими номерами. Робот кивнул головой.
— Да, сэр, но только в пределах вашего десятка.
— А много таких десятков?
— Десять.
— Что ты знаешь о Гордоне?
— Он прибыл сегодня утром из Солнечной системы сменил прежний первый номер.
Я облегченно перевел дух — кажется все что нужно я знал, и вдруг, словно издалека, я услышал негромкий голос Циркона:
— …по имени Евгений…
Я встрепенулся и схватил робота за руку.
— Что ты сказал, повтори.
— Я сказал, что Гордон назвал имя шпиона.
Глава пятнадцатая
И в этот момент я с ужасом увидел, что наша колонна вступила в узкий коридор, который образовали джунгли, что плотно нависли над дорогой.
Мы к этому времени находились на середине пути — между поляной и замком — где ощущалось слабое движение воздуха; дыхание стало свободным, хотя дорога все более круто поднималась вверх.
Когда впереди перед центаврами упали деревья, перегораживая путь колонне, я крикнул роботам: открыть огонь!
В лесу на мгновенье наступила тишина. Роботы подняли стволы огнеметов, из них с резким звуком фш-фш-фш! — вылетели ослепительно-белые струи огня. Джунгли с больным стоном отступили от дороги, но вскоре, охваченные огнем, с яростным ревом обрушились на нас.
В клубах огня и дыма я заметил их горящие лапы, которые вырывали пленниц из плотной колонны, к ним тянулись другие и вот уже завязалась дикая борьба за куски человеческого мяса над нашими головами.
По дороге плотной пеленой расползался молочно-ядовитый дым — от него сильно резало глаза и раздирало легкие.
Струи белого огня непрерывным потоком извергались на деревья, которые вспыхивали как факелы, забрасывая дорогу горящими обломками.
Я закрыл лицо воротником комбинезона и, пригибаясь к земле, бросился вперед, ничего не видя перед собой и не понимая, куда я бегу. Со всех сторон гремела канонада — сверху сыпались куски деревьев. Я запнулся о неподвижное тело и с размаху упал на дорогу, которая была скользкой от крови. Я с трудом поднялся на ноги и, балансируя руками, быстро оглянулся по сторонам — молочная пелена медленно стекала вниз в долину, а вверху метались ослепительные струи белого огня; лес горел и, дико завывая, — отступал назад. И вот уже появился легкий порыв ветра, который начал разгонять ядовитый дым, над которым проступили головы моих роботов и сильно поредевшая колонна девушек.
В это время что-то коснулось меня — я наклонился чтобы рассмотреть и увидел тонкую длинную лиану, что осторожно скользила по земле. Я отпрыгнул назад, но лиана, изогнувшись как змея, метнулась ко мне и в мгновенье опоясала меня тугими кольцами и рванула прочь с дороги.
Я отчаянно упирался ногами в трещины, хватал редкие камни и вот уже полетел куда-то вниз, где гремели разрывы гранат, горел лес — смрадный чад ударил мне в лицо, но вдруг мой комбинезон за что-то зацепился, затрещал. Я повис, растянутый с двух сторон.
Лиана еще плотнее сжала кольца, я начал задыхаться и из последних сил крикнул:
— На помощь!
Из дымной завесы появилась голова того центавра, которого я ударил в долине — центавр удивленно глянул куда-то выше меня, а потом молниеносным движением руки отрубил лиану у моего пояса и кольца на груди. Я глубоко вздохнул и перевернулся на живот, чтобы подняться на ноги, увидел рядом Орнеллу — она все еще держала зубами воротник моего комбинезона.
Центавр, неторопливо вкладывая клинок в ножны, сказал, не глядя на меня:
— Я не стукач и мне все равно кто ты и как ты попал в замок, но запомни: каждое твое движение выдает в тебе чужака.
Он указал пальцем в сторону замка, над входом которого отчетливо виднелась надпись «Забудь о жизни всяк сюда входящий».
— Это касается тебя.
Я поднялся на ноги, поднял Орнеллу и подошел к центавру.
— Да, я чужак, но скажи мне: почему корабли приземляются не в замке, а в долине?
Центавр насмешливо улыбнулся и ткнул пальцем в Орнеллу.
— Они не боятся смерти, их нужно запугать, причинить страдания: физические, душевные — поэтому пленниц гонят по этой дороге. Надпись на замке — тоже для них.
— Значит — для центавров есть другие корабли и они находятся в замке?
— Да, но только эта информация тебе ничего не даст, потому что замок— опорная база галактики и ее секретность охраняется миллионами систем, они легко тебя поймают и; ты еще сегодня пройдешь пыточный стол.