Розы соловьиного сада превратились в леденящие вихри России. Из пурги вырываются клочья плакатов, обрывки фраз и частушек, визжат пули, раздаются хриплые крики. Блудница Катька мало похожа на Магдалину, Настасью Филипповну, на прекрасную Незнакомку. Силой стихийного разгула она куда ближе древним богиням плодородия, которые с одинаковой страстью отдавались богам и пастухам, героям и простым воинам.
Поэт действительно полюбил стихию, она стала ему милее сладкого соловьиного рая и бумажных декораций петербургского «балаганчика». Теперь древняя мистерия Христа и блудницы, звезды и месяца растворена у Блока в стихии снежной пурги. По закону мистерии кто-то должен умереть ради воскресения. В Христа тоже летят пули, но он уже невредим: нельзя умереть и воскреснуть дважды. Кать¬ка не похожа на женщину из «Соловьиного сада», хотя С. Есенин почувствовал связь между этими образами, и женщина, олицетворяющая Россию, будет названа «Анна Снегина».
Снег и пурга — вот откуда возникла живая, воплощен¬ная Катька, не «картонная невеста», выпавшая из извозчичь¬их саней. Над Коломбиной, упавшей в снег, плача и смеясь, танцуют Арлекин и Пьеро. Но Петрука, убивший Катьку, недолго грустит:
Он головку вскидавает,
Он опять повеселел...
Эх, эх!
Позабавиться не грех!
Над телом убитой блудницы склонился вьюжный Хри¬стос, как над пустым гробом воскресшего Христа когда-то склонилась Мария Магдалина. Уйдя от пустого гроба, она встретила человека в белом, приняв его за садовника, но это был Христос, страдавший в Гефсиманском саду и воскресший в саду Иосифа Аримафейского. Женщина из соловьиного сада погибнет в ледяной пурге снежного вихре¬вого сада, в метели из роз, увенчавших кровавым ледяным тернием чело блоковского Христа.
Для древних народов небо было звездной книгой, где огненными буквами были запечатлены сюжеты всей мировой истории. Эту книгу читал и по-своему расшифровывал еще автор Апокалипсиса, когда небо перед его глазами сверну¬лось, «как свиток». Эта книга за семью огненными печатями читалась шумерами, египтянами, греками и персидскими ма¬гами. Тускло светились ее страницы над Петербургом начала XX века, но в ясные морозные дни Александр Блок, оторвавшись от древних манускриптов, увидел в поэти¬ческом прозрении все те же огненные письмена, такие же загадочные, как клинопись древних шумеров и звездные знаки скифов:
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит...
Тогда — остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо — книгу между книг...
Страницы этой звездной книги каждая эпоха и каждый поэт читают по-своему. По-новому прочел ее и Александр Блок.
Литературный гороскоп
Древний Египет в течение каждого года воссоздавал на небе тело Озириса. Его расчленили на 14 частей, и вот Луна-Изида из месяца в месяц собирает воедино тело своего мужа. Озирис погиб в ноябре, когда солнце находилось в со¬звездии Скорпиона. Позднее Сет — бог мрака — разрубил его тело на части. Изида собирает Озириса из двенадцати созвездий зодиака, луны и солнца.
Сначала была найдена голова. Она оказалась в горе Анубис — это созвездие Стрельца. У египтян Анубис — бог царства мертвых с головой волка или собаки; в русской сказке это Иван-царевич на сером волке.
На второй день нашли глаз Уджат. Его охраняла влады¬чица востока птица Бену. Глаз Озириса — это солнце, а птица — Венера вечерняя, в русской сказке — Вечерняя Заря. Далее находят челюсти, шею, сердце, кишечник, лег¬кие, ребра, пальцы. Руку охранял лев — созвездие Льва, а фаллос — баран, созвездие Овна. Словом, весь зодиак, собранный воедино, составляет тело Озириса.
Воскресить Озириса трудно, ведь зодиак весь целиком не может быть виден на небе одновременно. Стало быть, воссоздать весь круг, все тело можно лишь в мысленном пространстве-времени всего года. Вот оно, далекое пред¬вестие открытой в XX веке четвертой пространственно-временной координаты Минковского — Пуанкаре — Эйн¬штейна.
В Китае вселенский человек Паньгу разрастается до вселенских размеров от лилипута до великана. И он состоит из всего зодиака. Однако китайский календарь сильно отличается от европейского. Каждому кругу зодиака — году — здесь соответствует загадочное животное: заяц, кот, овца, бык... Эти названия приближают нас к русской сказке, где, как в китайских преданиях, особая роль отводится лисе.
Вот знакомая нам с детства сказка, означающая на¬ступление весны — весеннего равноденствия. Лиса — солнце — находится в созвездии волка — Стрельца. Волк едет на возу (по кругу зодиака). Лиса (солнце), появляясь в созвездии Козерога, просит взять ее в сани, но волк отказывается: сани не выдержат двоих. Лиса просит по¬ложить одну лапу, потом другую (день прибывает), потом садится вся — сани разваливаются, наступает весна в день весеннего равноденствия.
А вот наступление лета.
Мужик пашет на волах (созвездие Тельца). Волк хочет волов съесть. Мужик с помощью лисы (солнца) убивает волка. Лиса требует в награду кур, но мужик подсовывает в мешке собак. Собаки (Близнецы) отрывают лисе хвост — после 21 июня день начинает убывать.
Так называемые «сказки о животных» были одновремен¬но своего рода календарями.
Сама идея гороскопа есть не что иное, как воссоздание единого звездного тела вселенского человека в простран¬стве-времени. Здесь грандиозный прорыв человеческой мысли от видимой вселенной к вселенной мысленной, от звездной к словесной.
Каждая сказка и каждый миф об умирающем и оживающем боге есть одновременно школа космического бессмертия человека. От созвездия к созвездию идет Геракл, совершая двенадцать подвигов, пока не оденется в звездную шкуру созвездия Льва, сгорая в солнце. Гороскоп при таком прочтении становится «лестницей Иакова» — от земли к небу. Каждое созвездие — месяц. В каждом месяце луна умирает и воскресает от новолуния к полно¬лунию. Значит, в каждом месяце надо совершить подвиг смерти и воскресения, возродиться к жизни сквозь любые препятствия.