Аугусто Сеспедес
МЕТАЛЛ ДЬЯВОЛА
РОМАН
AUGUSTO CÉSPEDES
METAL DЕL DIABLO
La Habana, 1965
Перевод с испанского Р. ЛИНЦЕР и Г. СТЕПАНОВА
Предисловие С. МАМОНТОВА
Художник Т. КАФЬЯН
© Издательство «Художественная литература», 1974 г.
«МЕТАЛЛ ДЬЯВОЛА» — ГОРЬКАЯ СТРАНИЦА БОЛИВИЙСКОЙ ИСТОРИИ
Есть старая, широко известная американская сказка о том, как основатель одной из династий современных миллиардеров Генри Форд-старший на заре нашего века, появившись в большом городе с несколькими пенсами в кармане, благодаря своей бережливости и духу предпринимательства сумел за короткий срок стать одним из богатейших людей капиталистического мира. Жизнеописание Форда впечатляет, ибо факты единственной и неповторимой человеческой жизни, умело препарированные литературными прислужниками большого бизнеса, сочетаются в нем с утонченной и опасной демагогией о «расцвете» и «самоутверждении» личности в обществе «неограниченных возможностей». Неслучайно поэтому заметная часть массовой сублитературы Запада, следуя хрестоматийному примеру биографов Форда, обращается к теме «материального успеха», теме постепенного восхождения человека по ступеням буржуазного обогащения с нехитрой целью — взять от жизни все, что она может дать.
Но история американского автомобильного короля меркнет по сравнению с невероятной и малоизвестной у нас историей боливийского оловянного магната Симона Патиньо Первого, в течение десятилетий державшего в своем кармане маленькую южноамериканскую республику. Форд, человек не бог весть с каким образованием, но, по крайней мере, элементарно грамотный, «сделал карьеру» в высоко развитой стране в момент ее бурного промышленного подъема, то есть в условиях, когда предприимчивые нувориши росли, как грибы, и их появление никому не казалось чем-то исключительным. Симон Патиньо Первый, невежественный погонщик, так и не научившийся до конца жизни написать без ошибок ни единой строчки и превзошедший по размаху международных финансовых операций не только Форда, но и еще более крупных представителей мирового капитала, стал одним из богатейших людей своего времени в условиях Боливии, экономически чуть ли не самой отсталой страны Латинской Америки.
Немецкий естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт, совершивший между 1799 и 1804 годами большое путешествие по Южной Америке, назвал Андский массив, значительную часть которого занимает ныне Боливия, «серебряным столом, установленным на золотом постаменте». Сокровища, скрытые в недрах боливийских гор, стали источником многовековых бед и страданий коренного населения этой страны, наследников некогда процветавшей цивилизации древних инков.
Трагедия Боливии началась вскоре после появления в этих краях испанских конкистадоров, в 1545 году, когда, по свидетельству старинных хроник, были открыты залежи серебра в огромной горе Потоси, давшей вспоследствии название одному из самых великолепных и пышных городов испанской колониальной империи в Америке. Рудники Потоси долгое время считались богатейшим серебряным месторождением на земном шаре. В наши дни гигантская гора, недра которой сплошь изъедены бесчисленными шахтами и забоями, представляет собой, как писал один боливийский автор, «пустую, никому не нужную скорлупу». А ведь именно в этой «скорлупе» лишь за время господства испанцев погибли миллионы индейцев, не говоря уже о том, сколько их погибло позднее, в эпоху капиталистического «освоения» минеральных богатств не только, в Потоси, но и во всей Боливии.
В результате хищнической эксплуатации людских и природных ресурсов Верхнего Перу (так в последние годы колониального режима называлась территория нынешней Боливии) население этого района к моменту провозглашения независимости в 1825 году сократилось до одного миллиона человек, а знаменитые серебряные рудники почти не давали металла. Внутриполитическая жизнь новорожденной республики в течение многих десятилетий после ее создания характеризовалась крайней неустойчивостью, бесчисленными переворотами и восстаниями, отражавшими борьбу за власть между отдельными представителями феодально-помещичьей верхушки. Отсутствие экономической и политической организации, безответственность и авантюризм правителей, выдвигавшихся, как правило, из среды военных, привели к тому, что Боливия теряла одну часть своей территории за другой.
Особенно колоритной фигурой боливийской истории XIX века был генерал Мариано Мельгарехо, правивший между 1865 и 1870 годами и превративший президентский дворец в некое подобие казармы и публичного дома. Символом веры этого типичного южноамериканского сатрапа, по словам одного из современников, были «женщины, вино, карты и обжорство». Но, пожалуй, самым худшим последствием хозяйничанья Мельгарехо явилась распродажа им национальных территорий. Стремясь пополнить казну, хронически пустовавшую в результате президентских оргий, Мельгарехо за крупные деньги уступил соседним Чили и Бразилии ряд пограничных боливийских земель. Заключительным аккордом так называемой «эпохи военных» (1825–1884), событием, пагубное влияние которого Боливия ощущает и по сей день, — стала Тихоокеанская война (1879–1884) против Чили в союзе с западным соседом — Перу. В результате войны разгромленная Боливия лишилась важного порта Арика, служившего ей единственным выходом к океану.
С последней четверти XIX века, несмотря на изолированное географическое положение, в Боливию началось усиленное проникновение иностранного, сначала английского, а позднее — североамериканского капитала, направлявшегося главным образом в добывающую промышленность. На территории Боливии появляется респектабельные, одетые по-европейски белокожие господа с чековыми книжками, начавшие новую, теперь уже империалистическую, конкисту этого района…
К концу столетия, по мере истощения рудников, добыча серебра в экономике Боливии отходит на задний план, и главным объектом империалистических вожделений на короткий период становится каучук, а со времен первой мировой войны — олово и нефть. Формируется беспринципная и продажная местная буржуазия, тесно связанная с иностранными монополиями и не желающая делить власть О дискредитировавшей себя военной кастой, У кормила правления вместо своенравных генералов и полковников все чаще и чаще появляются благообразные «доктора» и пронырливые адвокаты, за спиной которых всегда стоят крупные боливийские дельцы и соперничающие группировки большого международного бизнеса. Наступает так называемая «эпоха горнопромышленников».
Боливийская история этого периода, то есть периода, охватывающего конец XIX и первую половину XX века, настолько пестра и богата драматическими событиями, что напоминает приключенческий фильм. В условиях, когда организованная борьба сельского и шахтерского пролетариата нарастала сравнительно медленно (Компартия Боливии была создана лишь в 1950 году), к многочисленным дворцовым переворотам прошлого века прибавилось еще несколько десятков мятежей, многие из которых сопровождались зверскими расправами и «загадочными» убийствами видных политических деятелей. В первой половине нашего века Боливия успела проиграть две войны: одну — против Бразилии за богатую каучуком область Акре (1900); другую — против Парагвая за нефтеносный район Чако-Бореаль (1932–1935). Эти войны, особенно вторая, стоили стране огромных человеческих жертв и потери значительных территорий.
Не следует думать, однако, что затянувшаяся трагедия, которая вершилась на боливийской политической сцене, не имела скрытых сценаристов и режиссеров. Сценарии готовились в штаб-квартирах крупнейших монополий Нью-Йорка, Лондона и Парижа, а декорация и освещение обеспечивались на месте хорошо слаженной командой продажных политиканов, военных и журналистов. Были и местные режиссеры, о главном из которых и пойдет речь в предлагаемом сегодня советскому читателю романе Аугусто Сеспедеса «Металл дьявола».