К тому моменту, когда час спустя появился второй автобус, с остальной частью команды, и примчалась первая из семи машин «скорой помощи», только тур-менеджер, казалось, осознал, что произошло, и пребывал в таком шоке, что понятия не имел, как донести это до остальных. Донести мысль о том, что они оставят здесь одного из своих. Не кого-то случайного, а того, в ком они чувствовали источник своей удачи, кем дорожили больше чем друг другом, на кого всегда равнялись, даже когда подшучивали или пренебрегали его советом, кого ценили за чувство целостности, чувство правильного и неправильного, которое остальным всегда казалось немного чрезмерным просто потому, что молодые сопляки не всегда задумываются о правильности, скорее о том, что круче здесь и сейчас.
Темнота отступила, и серое рассветное небо размылось над их головами. Они залезли в машины «скорой помощи» и уехали, еще не зная, что за спиной оставили не только свое прошлое, но и будущее. Единственный, кого они любили и делили между собой, гласно или негласно, до того самого момента, когда автобус врезался в невидимый кусок льда, а чертов водитель если и не спал, то был недостаточно бодр, чтобы следовать изгибу дороги; карта сокровищ, которая принадлежала им до тех пор, пока дьявол не взял все в свои руки и не изменил их жизни навсегда. До того самого момента, пока Клифф Бертон, басист, ушедший на их глазах, не забрал с собой душу группы вместе с ее самым банальным за всю историю тяжелого металла названием: Metallica.
Часть 1
Рожденный умереть
1. Принц
Так странно и неожиданно, что спустя столько лет я начал думать, а было ли все это на самом деле, или это своего рода ложные воспоминания, вызванные травмой. Но вид Ларса, прыгающего ко мне на костылях вниз по лестнице Hammersmith Odeon, до сих пор стоит перед глазами, несмотря на все эти дни, годы и жизни, которые прошли между нами.
Я не помню того концерта, кто и что это было, только момент, когда он на всей скорости соскочил со ступеней, окрикнув меня по имени:
«Эй, Мик, твою мать! Что происходит?»
Главный вход заперт, фанаты давно ушли, и я мог только предположить, что он просто тусовался на той же алкогольной вечеринке после концерта, где я тоже был, слоняясь по бару наверху до самого утра, а теперь искал такси. Но тогда я его не видел. И все же в том состоянии, в котором я находился в тот момент, мое поле зрения было ограничено, сжато до сморщенного острого кончика иглы. Это была первая вылазка после смерти моей матери за пару недель до этого. Она была моложе, чем я сейчас, когда ее сразил рак мозга, и концу, хоть он и был относительно внезапным, предшествовали абсолютно бесчеловечные обстоятельства, мучительные для нее и невыносимые для тех из нас, кто при этом присутствовал.
Через мгновение он уже был внизу, прямо у меня перед лицом. «Эй!» – сказал он. Я вопросительно кивнул в сторону костылей. «Мой палец», – сказал он, как будто это было настолько старой новостью, что даже не стоило упоминания. Должно быть, я выглядел озадаченным. «Я сломал его». Я уставился на него. «В аварии», – добавил он нетерпеливо.
Я привык к рок-звездам, даже к тем, кто еще не был популярен, таким, как Ларс, но которые думали, что ты знаешь все подробности их рабочих будней и серьезно этим увлечен. Но все же… Сломанный палец? Авария? Какая авария?
Но ему это было совсем не интересно. Он только хотел знать: «Так ты был здесь с нами?»
И снова я был сбит с толку. Он сразу это прочитал. «Когда мы здесь выступали, ты, идиот!» А, теперь я понял. Metallica недавно отыграла в Hammersmith Odeon. Поскольку в последнее время я был их защитником в британской рок-прессе, Ларс небезосновательно ожидал, что я буду на первом появлении группы в качестве хедлайнера на престижном событии вроде этого. Ну конечно, меня там не было. Вместо этого я или дежурил в больнице, или ехал из больницы домой, или собирался в больницу. Или же я просто был в аду.
Но я тогда не знал, как выразить эти мысли словами. Я едва ли мог сказать это себе, не говоря уже о других. Мне было двадцать восемь, и мой мир одновременно сжался и расширился таким невероятным образом, что я только пытался это осознать. Ему было двадцать два, и его это мало интересовало. Все, что имело значение, – это Metallica, ты придурок!
«Нет, – сказал я, слишком истощенный, чтобы врать. – Хорошо прошло?».