- Ничего не выйдет, - заявил Тейт. - Йон не говорил тебе, что...
- Говорил, - перебил Шелест и, помолчав, добавил: - Но все равно хочется.
- Мало ли что хочется, - Йон легонько стукнул его посохом.
- Вы не понимаете! - вспылил обычно миролюбивый Шелест. - Я чувствую, что могу!
Но Йон, Тейт и даже Юфория смотрели на него с явным сочувствием, словно он заявил, что намерен научиться летать.
- Ладно, - проворчал Шелест, поняв, что его все равно никто не поймет, кроме, быть может, Ют. - Зачем пришли?
- Не серчай, исцеление тебе в битве с Рамзесом все равно не поможет, - сказал Йон. - Лично я пришел читать вашему сброду теорию. Вы ведь не прочь послушать?
Месяц пролетел почти незаметно. Шелест, Ют, Юфория, Тейт и Лью почти каждый день собирались вместе. Утром слушали Йона или Квентина, который хоть силой Лучафэра и не обладал, но оказался крайне начитанным в этой области, а ночной порой развлекались в городе, сочетая полезное с приятным: и в пении практиковались, и радовали народ. Иногда они даже удалялись за стены Вавилона, чтобы устраивать небольшие дуэли. Самыми жестокими были сражения Шелеста и Тейта: оба были уверены, что поют лучше, чем соперник, и изо всех сил пытались это доказать. Пару раз приходилось даже идти в храм за лечебной помощью, но в целом все всегда заканчивалось смехом.
Рамзес себя никак не проявлял. Зачем он переступал границу владений Хранителей и как об этом стало известно Авалону, так и оставалось тайной. Но Йон утверждал, что после произошедшего принял меры, и беспокоиться о Хранителях пока не стоит. Однако друзей это не слишком утешало, и они тренировались еще усерднее.
Создавалась новая музыка, складывались слова. Шелест, единственный, кто расслышал, чем их старается сокрушить Рамзес, пытался объяснить остальным, что это собой представляет и как, теоретически, это можно было бы разрушить. Они выбрали несколько особых сочетаний нот, пытались что-то пропеть, и снова и снова рассуждали о том, что же за силой владеют слуги Рамзеса. То, что поведал об этом сам Рамзес, не слишком помогло. Искусственно созданная сила - толку от этого знания не было почти никакого.
Жизнь, разумеется, не была заполнена одними сборами и пением. Тейт продолжал львиную долю времени просиживать за книгами, чтобы выполнить задание Аридея и увеличить свои шансы на получение звания посла Вавилона, Лью долгие часы проводил с Йоном, страдая от жестоких методов обучения. «Я же все равно не стану жрецом, так какая разница, что я недостаточно плавным движением будто бы освещаю алтарь!» - жаловался он. Ют, единственная, кто могла передвигаться по дворцу почти незамеченной, старалась иной раз залететь к Лие и узнать что-нибудь насчет предстоящего суда. Шелест все еще терзался мыслями о мелодии исцеления, но не достиг ровным счетом никаких успехов и предпочитал об этом помалкивать.
Иногда он приходил ночевать в комнату Юфории, и та постепенно привыкла и перестала чувствовать хоть какую-то толику прежнего бесконтрольного страха. Но, несмотря на то, что Шелест порой спал в неуверенных объятиях принцессы, которую он действительно сильно полюбил, пророчество Сабрины по-прежнему сбывалось. Ему снились непонятные, странные, а порой и страшные сны. По пробуждении он их почти не помнил, поэтому не мог объяснить Юфории и Ют, почему это он вдруг вскочил среди ночи (или среди дня, если ночь уделялась под гуляние) едва ли не с криком. Но нельзя было сказать, что Шелеста это сильно тревожило, и он, по своему обыкновению, старался просто не думать о туманных мирах сновидений.
То, что Шелест ходил спать в комнату Юфории, вызывало немало забавных ситуаций и разговоров. Окружающие, и в первую очередь Ют, не упускали случая отпустить какую-нибудь колкость. И если Юфория на эти шутки реагировала с каким-то даже презрением, то Шелест, по обыкновению, отшучивался. Правда, один раз в связи с этой темой у них с Ют состоялся разговор, который на несколько дней поверг фею в шок.
Она прилетела к Шелесту ранним утром, когда тот принимал ванну. Из его комнаты почти незаметная дверь вела на улицу, где, окруженный каменным полукружьем, находился небольшой бассейн, утопленный в таком же полу, что и в покоях Шелеста. Оставшееся пространство между стенами заполняли пышно разросшиеся деревья, скрывавшие этот уголок от посторонних глаз. Удивительным было то, что здесь имелся вполне современный, на взгляд Шелеста, кран, из которого хлестала горячая вода, если потянуть за рычажок справа, и холодная, если дернуть левый. Еще один рычажок открывал щель на дне, через которую набранная вода быстро сливалась.
Ют села на край бассейна и спустила ножки в воду, но тут же с воплем отскочила.
- Шелест, ты с ума сошел? Простудишься и умрешь! - предсказала она другу страшную судьбу.
Вода была почти ледяной, но Шелеста это явно устраивало - он с блаженной улыбкой что-то напевал. После вопля Ют он открыл глаза и, брызнув в ее сторону водой, сказал:
- Не каркай.
- Зачем, если сознаешь весь ужас! - продолжала отчитывать его Ют. - Не до такой степени жарко! Или это как-то связано с ночевками у Ее Высочества? - ехидно поинтересовалась она.
Шелест посмотрел на нее сумрачным взглядом и меланхоличным тоном изрек:
- Если ты думаешь, что лежать всю ночь в обнимку с принцессой и ничего не делать - это легко, то ты глубоко ошибаешься.
Ют прыснула в кулак и тут же получила наказание в виде потока ледяной воды, окатившего ее с ног до головы.
- Нет, Шелест, принцесса права, ты просто извращенец, - продолжала заливаться хохотом Ют, выжимая мокрые волосы.
- Да неправда, просто возраст такой, - зевнул Шелест.
- Ты всегда так говоришь, но тебе, по-моему, уже поздновато. Ой, кстати, - вспомнила Ют. - Я почему-то так и не узнала, сколько тебе лет.
- А я тебе и не скажу, - улыбнулся Шелест.
- Почему это? - обиделась Ют.
- Ты или не поверишь, или будешь смеяться.
- Скажи!
- А как ты думаешь?
- Не меньше восемнадцати и не больше двадцати четырех, - прикинула самые крайние границы Ют. - Неужели восемнадцать? Или семнадцать? - хихикнула она.
Шелест щелкнул ее пальцем и огорошил истиной:
- Пятнадцать.
- Шутишь! - опешила Ют.
- Серьезно. Хотя... Времени много прошло, наверное, уже шестнадцать.
Ют с сомнением посмотрела на него. Шелест ни по каким параметрам не тянул на пятнадцатилетнего, то есть, по сути, на подростка.
- Честно говоря, в своем мире я выглядел под стать своему возрасту, - продолжал Шелест. - И даже младше. Некоторые давали мне тринадцать. Не знаю, почему, но когда я начал идти к Вавилону, стал совсем другим.
- А как именно ты выглядел? - полюбопытствовала Ют.
Шелест усмехнулся и приготовился коротко описать свою внешность, но вместо этого посмотрел на Ют потерянным взглядом.
Он не помнил. Знал, что выглядел совсем иначе, и еще недавно мог в подробностях расписать отражение, которое наблюдал в зеркале в течение всех свои пятнадцати лет. Но воспоминания как будто стерли.
- Я забыл, - признался он. - Ну, то что был ростом ниже - это точно, а остальное почему-то не помню.
- Ну и что, что стал выше. Зато лет не прибавилось! То есть ты даже младше принцессы!
- Думаешь, ее это смутит? - рассмеялся Шелест. - Кстати, я этого не скрываю, - добавил он. - Просто каждый раз, когда меня спрашивают о возрасте, или что-то мешает, или я впадаю в ступор, и окружающие все решают за меня. А скажи правду - все равно никто не поверит. В конце концов, какая разница. Йону, вон, лет восемьсот, а выглядит на двадцать пять-тридцать.
- Да уж, - проворчала Ют. - Ты уже не один раз доказал, что маленьким тебя счесть никак нельзя. Как хочешь, но пятнадцатилетним я тебя не воспринимаю! - заявила она.
- Как угодно. Я и сам себя таким не воспринимаю.
Ют бы с радостью передала все Юфории, но принцесса, хоть и меньше, чем Тейт, тоже была занята, и рассказ постепенно отступил на задний план. Здесь Шелест и Ют терялись в догадках. То они видели ее, яростно спорящую о чем-то с Йоном, то вполне серьезно разговаривающей с королем, часто она запиралась с какими-то людьми, которые входили в комнату с донельзя торжественными лицами, а выходили с таким видом, словно их приговорили к смерти. Однако сколько Шелест ни спрашивал, Юфория пожимала плечами и говорила, что все как всегда.