Эльсинор — система зеркал
призрак в латах прошел сквозь стражу
и никого не задел
Гамлет бросился вслед за призраком
– Осторожнее, принц,
не свалитесь в море!
Можно, ступить
на зеркальный мираж стены или башни
и провалиться в море
так погибла Офелия
растворясь "в зеркальном потоке"
Могила Офелии была зеркальна
В ней была драка Гамлета и Лаэрта
Гамлет обезглавленный в Англии
принял могилу за брачное ложе
взревновал Лаэрта к Офелии
кричал что любит ее
в 40000 раз больше чем брат Лаэрт
А по бокам отражались
4 Гамлета и 4 Лаэрта
Отраженье переходя в отраженье
дает 40000 отражений
или 40000 реинкарнаций
составляющих веер астральных тел
40000 Гамлетов
вцепились в горло Лаэрта
40000 Лаэртов
вцепились в Гамлета
40000 клинков и рапир Лаэрта
40000 клинков и рапир Гамлета
Скрестились лучами света
В час поединка
могила Офелии стала небом
где Офелия —
влажная звезда и луна
окуталась сияющим саваном
из рапир и клинков
Гамлет празднует праздник тел
давно уже нет его тела
Смеется череп Йорика
над черепом Гамлета
А Гамлет стал флейтой
Он играет сам себя
выдувая
уже несуществующими губами
неслышимую мелодию
незримого тела
ГАМ ГАММЫ ГАМ-
ЛЕТАЛЕТАЛЕТАЛ
Могильщик роюший могилу буквой "М"
Выбрасывает прах наружу буквой "Г"
ГМ-ГМ-ГМ
ГАМЛЕТ
Глина-ил-глина
ил-ил-ил
или
* * * * * * * * * * *
Переделкинский Фауст
– Неужели Пастернаку уже 108, а ведь совсем недавно было 100 – эта фраза прозвучала на дне рождения Пастернака в Переделкине. Меня привез туда Андрей Вознесенский. За столом на веранде стали вспоминать, у кого кто был учителем. У Пастернака Рильке и все-таки Маяковский. У Андрея Пастернак. «А у Кости только Бог и море учеников», сказал Вознесенский.
Это был вечер Великого Посвящения. Я просто физически ощущал присутствие Бориса Леонидовича, хотя при жизни его не разу не видел. Фотокопия в человеческий рост о чем-то говорила но не в ней было дело. «Его лицо светилось и мерцало как в старых кинолентах. Фотография этого не передает», – сказал Андрей. Но после его слов фотография тоже передавала. Борис Леонидович совершил нечто немыслимое. То, что не удалось даже Фаусту. «Привлечь к себе любовь пространства...» Он ушел а пространство осталось. Более того, оно заселено и заполнено живым присутствием равного ему по силе поэта, Переделкино есть и останется лишь в той мере, в какой есть и будут Вознесенский и Пастернак.
Дело тут, конечно, не в ученичестве. В поэзии не бывает ни учеников, ни учителей. Просто есть особые стадии посвящения где учеником может быть учитель, а учителем ученик. При жизни все мы ученики. Как трогательно Юлиан Тувим обращается к Богу с просьбой оставить его навсегда второгодником в жизненной школе. «В мире есть только три вещи: Бог, Поэзия и ты», – сказал мне недавно Андрей. Я считаю, что это стихотворение. И оно должно быть сохранено. На самом деле есть только Бог и Поэзия, а между ними любой счастливчик в миг вдохновения. Андрей произнес эту фразу во время своей болдинской весны 1997 года, когда ему удалось впервые в русской поэзии превратить поэтическую строку из отрезка в бесконечную ленту Мебиуса. Он шел к этому давно через кругометы галактик. Наконец-то русский стих вырвался из прямолинейного мира Евклида в мир изогнутых полусфер Лобачевского.
НА деревьях висит ТАЙ...
БОже отпусти на НЕ
Время перестало тупо, как бык в упряжке, двигаться от начала к концу строки, ударяясь о рифму лбом. Начало и конец строки – будущее и прошлое сливаются в ТАЙНУ и НЕБО.
Пастернак неокантианец – Фауст в преклонные годы который все время что-то роет своей лопатой и видит смерть-землемершу. Вознесенский Фауст в юности и зрелости шепчущий тайные заклинания и чертящий магические фигуры:
Остановись мгновенье, ты прекрасно.
Нет продолжайся – не остановись.
Разве это не ностальгия по настоящему? Футуристам с их культом будущего и прошлякам, которых еще Гете назвал задопровидцами. Вечность – это здесь и сейчас всегда Трудно понять вечность. «Почему же трудно. Вчера было, сегодня есть, всегда будет», – восклицает Наташа, влюбленная в Андрея.
* * * * * * * * * *
Ангелическое стихосложение
Гениальная заумь футуристов так и не увенчалась новой системой стихосложения. Они шарахались от верлибра к белому стиху, от рубленой прозы к силлаботонике. Только Маяковскому удалось соединить силлаботонику с церковно-литургическим восьмигласием. Восемь гласов открыла во сне сама Богородица Роману Сладкопевцу.
Два гласа на слух знают и слышат все. Это жизнь и смерть. Жизнь – глас третий. Смерть – глас восьмой.
Глас третий
Христос воскресе из мертвых
Смертию смерть поправ
И сущим во гробех
Жизнь даровав
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Глас восьмой
Вечная память
Вечная память
Вечная память
Поэзия Державина и Маяковского – глас третий. Некрасов-Бродский-Пушкин-Ахматова – в основном заунывный восьмой. Между ними оттенки остальных шести гласов. Их воспринимали певчие без всяких нот по нехитрой песенке, где каждая строка-глас
.
1 – Грядет чернец из монастыря
2 – Встречу ему другий чернец
3 – Сядем, брате, побеседуем
4 – Откуда, брате, грядеши?