вдохновения. Удивительно, что в результате получилась новая модель научной работы в гуманитарных и социальных науках, которая работает за счет отказа или инверсии всего того, что, как предполагается, делает такую науку невозможной. В конце концов, мы принимаем их самые яростные формулировки и, принимая их или выворачивая наизнанку, превращаем их в основу для нового пути вперед.
Это стало пролегоменом к любому будущему метамодернизму. Эту книгу трудно обобщить. Мне часто казалось, что каждая глава могла бы стать отдельной монографией. (Это почти само собой разумеется, но чтобы получить максимальную отдачу от этого проекта, необходимо прочитать сами главы, а не только их краткое изложение). Тем не менее, ниже мы повторим ее составные части в обратном порядке. Для этого я подготовлю почву, сделав последнюю ремарку.
Метамодернизм - это постапокалиптическая философия гуманитарных наук, и он был задуман в длинной тени многих дисциплинарных панегириков. Но если гуманитарные науки и умирают, то это медленно прогрессирующая и давно ожидаемая болезнь. Действительно, ученые сетуют на "кризис" гуманитарных наук и предсказывают их гибель уже более восьмидесяти лет. Временная структура гуманитарных и социально-научных дисциплин, похоже, едва успела сложиться, как уже появились предсказания о скором крахе. Эти проклятия были и правы, и неправы, поскольку одни показатели (например, количество студентов) свидетельствуют лишь о скромном спаде, а другие говорят о том, что гуманитарные и социальные науки пережили массовую потерю культурного престижа. Но и количество студентов не является лучшим показателем здоровья. Мы также не должны игнорировать все экономические факторы - отказ от финансирования государственного образования, наступление на стаж и рост числа адъюнктов, акционирование университета, восхождение нового административного среднего звена, приоритет степеней STEM и бизнеса - которые привели к понятным бедам.
Однако, как я уже неоднократно отмечал, положение гуманитарных наук усугубилось тем, что мы пережили особый кризис легитимации, вызванный доминированием постмодернистского афлекта, который манифестировался в парадигмальных формах теоретизирования в целом ряде дисциплин. Многие из нас поменяли решение проблем на их проблематизацию. Обратили критическое мышление вовнутрь, пока оно не превратилось в круговую расстрельную команду. Отвергали возможность интеллектуального прогресса ради нарративов упадка. Овладевали подозрительностью, пока подозрительность не овладевала нами. Многие профессора стали экспертами в том, чтобы отвратить студентов от того самого энтузиазма, который изначально привлек их к гуманитарным и социальным наукам. Некоторые из них были необходимыми корректировщиками, но многие - разъедающими. К сожалению, даже когда эта интеллектуальная клика ослабевает, она угрожает укоренить некоторые из своих самых непродуктивных привычек мышления.
В результате, в частности, профессорам гуманитарных наук стало трудно оправдывать свои позиции в университете в целом (например, зачем финансировать постструктуралистский литературный анализ, а не инженерный, особенно если первый говорит нам, что любая интерпретация одинаково валидна). Есть причины, по которым после целого поколения автокритики типичная привилегия профессора гуманитарных наук - быть игнорируемым обществом в целом. Хотя в академии было много хорошего под знаком негатива, она способствовала созданию карикатуры на пупкоглазых, бесконечно деконструирующих себя интеллектуалов из башни из слоновой кости.
В ответ на этот кризис легитимации данная книга представляет собой попытку амбициозной защиты и систематической переоценки гуманитарных наук. Я утверждал, что мы должны деколонизировать и демонтировать наши ака- демические силосы, потому что традиционная структура дисциплин и их областей исследования устарела, избыточна и приводит к различным ненужным тупикам. Мы также должны усовершенствовать лучшие стороны постмодернизма, не поддаваясь его подводным камням. Мы не можем решить все проблемы на уровне научных абстракций. Организация тоже будет важна в ближайшие дни. Но участие в этом совместном труде может привести к множеству полезных результатов.