Оба авантюриста бились в абсолютном молчании, максимально сосредоточенно. Не было слов или каких-то выкриков. Более того, судя по тому, как они уворачивались от ударов, бойцы прекрасно знали многие из приемов друг друга.
То страшное чувство, когда старые знакомые, а возможно, в прошлом и друзья бьются насмерть.
Макс нахмурился. Марта проигрывала. Да, разрыв между их способностями был невелик, но он все же был. Зимин быстро оглянулся и раздраженно покачал головой. Вмешаться в поединок было невозможно — никто бы этого не допустил.
Рядом нервничали его товарищи. Хирд смотрел так, будто бы уже присматривался, как лучше всего сбежать. Гор же стискивал и разжимал кулаки.
Лишь Караз стоял неподвижной несокрушимой глыбой, тем страшнее оказался его испуганный вздох. Макс с ужасными подозрениями вновь посмотрел на поле боя, и увиденное ему совсем не понравилось.
Удар меча прочертил длинную кровавую полосу по груди женщины, заставив ее со стоном отступить. Она тяжело дышала, стиснув рану. Из-под пальцев тихо капала кровь.
Кап. Кап. Кап.
Жизнь медленно покидала Марту, и с этим ничего нельзя было сделать.
— Эх, даже жалко такую красоту рубить. — с ощутимым сожалением вздохнул Вернер. — Не сопротивляйся, и я все сделаю быстро. Даже не почувствуешь. Уж извини, но я не люблю оставлять живых врагов. Так что дава…
Слова мужчины оборвал дикий крик Марты. Высокая вновь, несмотря на раны, встала в полный рост, гневно подняв алебарду. Ее глаза горели силой и ярким неистовством.
— Ярость варваров, — Гор уважительно кивнул, не отрывая взгляд от женщины. В его тоне невольно можно было услышать… Восхищение? — Именно так уходят из жизни настоящие воины. Ее народ славен этим.
Мгновение — и меч столкнулся с алебардой. Макс моргнул, обычно Вернер просто уворачивался или отводил удары, но теперь он был вынужден именно заблокировать.
Его ноги прочертили две самых настоящих траншеи, но он все же устоял. Судя по болезненно скривившемуся мужчине, этот удар не прошел для него просто.
В месте столкновений двух лезвий произошла вспышка. Столкновение двух энергий породило некоторое визуальные эффекты.
Скорость Марты разом увеличилась, заставляя Крученого полностью отдаться бою, чтобы выжить. Теперь он лишь защищался и это было хорошо, если бы раны Высокой не продолжали кровоточить.
Каждая лишняя секунда боя шла на пользу именно Вернеру.
Несмотря на то, что женщина была в дикой ярости, ее удары были все так же точны и выверены. Ни о каком полном безумии не шло и речи.
Становилось понятно, почему к варварам относились столь уважительно.
Вот только такой напор нельзя было поддерживать вечно. Он мало-помалу стал слабеть.
Очередная серия ударов, но в этот раз что-то пошло иначе. Марта, вместо того, чтобы отвести клинок врага, бесстрашно шагнула вперед.
Время остановилось. На ее губах сверкала улыбка, лицо же Крученого было скорее недоуменным.
Острие меча мягко скользнуло через одежду Марты, пронзая мышцы, кишки, внутренние органы, и вышло с другой стороны. Противник попытался было вытащить меч, но рука женщины легла сверху, намертво заблокировав его руку и не дав привычно отступить.
Он успел поднять голову, пытаясь что-то сказать, но не успел. Лезвие алебарды, которое Марта перехватила на манер кастета, с неприятным треском впечаталось ему в губы.
Во все стороны, словно конфетти, брызнули белые зубы и хлынула кровь. Тем страшнее было то, что Крученый был все еще жив.
Жуткая уродливая маска с единственным не лопнувшим глазом и проглядывающими костями черепа взглянула на Высокую, после чего заблокированное запястье Вернера крутанулось, проворачивая меч в животе женщины.
Воздух сотряс отчаянный крик боли, обезумев, словно попавшийся в капкан дикий зверь, Высокая начала наносить удар за ударом, стремясь разбить столь ненавистное ей лицо.
Зная силу ударов женщины, было невероятно видеть, как Вернер умудрился выдержать еще аж три удара перед тем, как поле внутренней энергии исчезло, пропуская последний тычок лезвием.
Черепная коробка буквально взорвалась, отправляя свое содержимое во все стороны. Будто арбуз, внутрь которого поместили парочку самых мощных петард.
Тело, лишившись управляющей его воли, рухнуло прочь, но рука все продолжала держать рукоять, невольно даже с того света причиняя женщине боль.
Сверкнуло лезвие, и рука была обрублена, оставив лишь кисть на рукояти.