– А что, верблюда рыбой кормить не будем? – не удержался от колкости Андрей.
"Н-ну, погоди! – осатанел Молчун. – Вот приму я человеческий облик и так тебя отделаю!"
– Иди сюда, глупый, и сооружай спальное место, – улыбнулась Катя. – А то солнце через двадцать минут уйдет за горизонт и наступит тьма кромешная.
"Куда б мне деваться, пока они любовью этой будут заниматься, – затосковал Молчун. – Ведь доймут опять…"
"А ты разделись на верблюда и верблюдицу, – съерничала из неведомой дали "чайка" – глядишь, тоже скоротаешь ночку в радостях любви".
"Отстань, паршивка! – взъярился Большой Молчун. – В саранчу превращу!"
Беглецов настигли наутро. В этот раз не было ни черных коней, ни бурнусов, а была современная яхта и мощная оптика. Яхта шла вдоль берега в сторону Омана со скоростью десять узлов в час и скрыться от ее окуляров было практически невозможно. Молчун преследователей откровенно прошляпил, потому что не сообразил создать вторую "чайку" для обозрения тыла. Андрей и Катя как раз заканчивала завтракать (мужчина вновь проявил завидную ловкость в рыбалке), когда их окликнули с моря в мегафон. Они кинулись было к отвесному обрыву, потом в воду, но от яхты уже мчался катер с вооруженными людьми. Сначала Молчун хотел вмешаться и устроить нападавшим большой тарарам, но вовремя спохватился: уши, инопланетные уши! А потом понял и выгоду складывающейся ситуации: вряд ли Катю и Андрея казнят немедленно, это должно быть сделано по мусульманским законам публично – в назидание потенциальным прелюбодеям. Значит, их транспортируют в Аден, где произошло преступление или даже в столицу (как бишь ее, Сана что ли?) пред светлые очи президента или все-таки короля? Вот там я и вмешаюсь – если лже-резидента в Йемене нет. Если же это именно он… то, простите ребята, я ведь на задании.
Так что "верблюд" остался лежать на берегу. Но тут Андрей и Катя, поглядев друг на друга отчаянными глазами, испустили прощальные крики и дружно нырнули, открыв воде доступ в легкие. С катера нырнули следом, ухватили уже вялые тела, вытащили и, оценив ситуацию, стали удалять из легких воду, делать искусственное дыхание и массаж сердца. Откачали…
Молчун лежал, вытаращив глаза и не дыша, потрясенный попыткой двойного самоубийства. И перевел дух лишь заметив признаки жизни у спасенных. "Какое счастье, какое счастье…" – тупо повторял он, глядя, как его подопечных перегружают на яхту и уносят во внутренние помещения, как яхта разворачивается и уходит к мысу, потом за мыс…О нем же никто и не вспомнил.
Яхта шла к Адену уже вторые сутки. Невысокий, полноватый Азиз, безостановочно мотавшийся по палубе, встрепенулся, завидев выходящего из санузла доктора.
– Так что, хабиб, я могу, наконец, поговорить с женой?
– Теперь можешь, она в состоянии разговаривать. Но стоит ли, Азиз? Ведь ее участь предрешена?
– Стоит или нет, позволь мне решать. Я должен посмотреть в ее лживые, змеиные глаза!
С этими словами обманутый муж вошел в санузел – не заметив, что в притвор двери успел юркнуть и корабельный кот, тотчас скрывшийся под койкой, на которой лежала почти неузнаваемая Катенька.
Куда подевались ее сияющие глаза, нежные щеки, лукавые губы и чувственная грация? Из нее словно вынули душу, а вместе с душой и часть плоти, отчего Катя враз осунулась, померкла. Впрочем, в глубине глаз, обратившихся на него, Азиз различил металлический холодок, от которого его гнев вернулся.
– Хороша ты, Катя, нечего сказать, – заговорил он по-русски. – И вот такой ты мне сейчас очень нравишься. Тощей, черной, безобразной, никому не нужной.
Не дождавшись ответа, он продолжил: – Хочешь, верну тебя к себе, первой женой? Посажу в почетный угол и буду показывать остальным женам: видите, как сладостно любить чужого мужчину? Какие от этой любви получаются черные очи, впалые щеки и синие губы?
– Хватит паясничать, Азиз, – прервала его жена. – Ничего ты не вернешь и сердце свое не утолишь. Не спорю, я ошиблась, только не с Андреем, а когда-то с тобой. Но что об этом говорить, пустое дело. Моя участь мне известна, и ты не в силах ее изменить, даже если бы захотел. Ваш мир – душный мир. Жаль, что я этого вовремя не поняла.
– Наш мир – справедливый мир. Это вы живете как попало и с кем попало, то сходитесь, то расходитесь и плодите безотцовщину. У нас же каждый ребенок знает своего отца, дедов и прадедов. У нас все защищены законами шариата. Но если ты изменила мужу, то по тому же закону неминуемо понесешь кару и посмей мне сказать, что она не заслужена.