– Тебе-то что комплексовать, Молчун? У тебя псевдоним вполне приемлемый и даже похож на настоящее, прогрессорское имя. Так что пять раз подумай, прежде чем сменить его на какой-нибудь Хитроум… Или Ураган.
– Какое же имечко у нашего резидента-президента? Ага, Лось. Оно, конечно, геянского происхождения и буквально означает… вот – величественное лесное копытное животное. С виду смирное, но в раздражении смертельно опасное. Впечатляет. Кстати, Мостобой, оно похоже на школьное прозвище – вот только на Гидре нет таких тварей.
– Ты забываешь, что Гея нам известна относительно давно и в Школе ей посвящен специальный курс – правда, факультативный. Лось, видимо, сразу готовился в прогрессоры на Гею – как это было принято в те годы. Так что его имя вполне может иметь школьные корни.
– Хочется согласиться. Из чего, пожалуй, следует, что он в ходе прогрессорства экстравагантных выходок себе не позволял и вообще ничем не выделялся. Вот как в резиденты-то выходят, дорогой Мостобой. А ты в начале карьеры себя засветил и тем самым обрек на что? Именно: на оперативную работу. И только.
– Слушай, а ты точно Молчун? Может наоборот, Болтун? И прозвище твое следует понимать иронически?
– Да нет, в Школе я, в самом деле, предпочитал отмалчиваться. А сейчас, получив задание, словно крылья расправил и голос обрел. Сам себя не узнаю.
– Ну-ну, метаморф, дерзай. Только не во вред делу и суммарному здоровью, особенно моему. Я так к нему привык – жалко было бы расстаться. Кстати об именах. Я подметил забавную деталь: туземное имя Лося, традиционно сложное, можно запомнить как комбинацию трех химических элементов: бор, никель, цинк. Улавливаешь?
– А ведь действительно… Хоть и с некоторыми купюрами. Беру на заметку, хитроумный Мостобой.
– Пользуйся заводями моего ума. А то: оперативник и только…
Вынырнули из гиперпространства удачно, в створе бот – Луна – Гея. Впрочем, этот переход был давно отработан прогрессорами и запрограммирован с точностью до тринадцатого знака. Теперь следовало вписаться в один из метеорных потоков и под его прикрытием приводниться в Тихом океане, не слишком далеко от берегов вотчины Лося. Бот законсервировать на дне с маячком, а самим двигаться к цели, используя необходимые метаморфозы. Единственным серьезным фактором помех могла стать техно-спутниковая оболочка Геи, и потому звездоплаватели посвятили необходимое время для наблюдений и внесения дополнений в имеющуюся в корабельном компъютере базу данных по спутникам. Наконец, необходимая программа траектории полета к Гее была составлена, и бот вынырнул из-за Луны.
Все проходило штатно, оставались какие-то секунды до входа в атмосферу, как вдруг на Мостобоя и Молчуна навалилась перегрузка, а на экране компъютера зафиксировалось резкое искажение курса. Тотчас на мониторе появилась надпись: "Аварийный вход! Использовать самоспасатели!". Огорошенные прогрессоры быстро закапсулировались, перегрузка частично была компенсирована, но тут корабль охватила жуткая тряска, а температура обшивки стала угрожающе расти. То были признаки слишком крутого входа в атмосферу. Мостобой запросил компъютер о причине сбоя и получил ответ, что один из спутников внезапно стал переходить с одной орбиты на другую и во избежание столкновения компъютер выкрутил траекторию полета. Теперь он пытался ее выположить, но плавно – во избежание дешифровки искусственного происхождения "метеорного" трека.
– Он м-маскируется, а мы вот-вот сгорим! – простонал Мостобой, лихорадочно следя за трассой спуска и прикидывая вероятный район встречи с Геей. Выходило, что они все же попадут в океан, но не в Тихий, а в Индийский. – Лишь бы не подвели посадочные компенсаторы…
Компенсаторы сработали как надо, только вот соприкосновение раскаленного до критического предела корабля с водой имело ужасные последствия: бот выпрыгнул из воды и с оглушительным звуком взорвался. Капсулы с космонавтами уцелели, но просвистев спаренными пулями над водой и сделав о ее поверхность серию рикошетов, врезались в скальный берег некстати подвернувшегося кораллового островка и раскололись. Мостобоя и Молчуна тоже шмякнуло о скалу и, потеряв на несколько мгновений сознание, они погрузились в воду.
Эти мгновенья оказались роковыми. Когда Молчун пришел в себя и огляделся, то вновь чуть не вырубился от ужаса: две зубастые крупные рыбины ("барракуды что ли?" – мелькнуло в памяти) уже разодрали гидрообразное тело Мостобоя и пожирали его фрагменты. По тому как аморфно колыхались в воде еще не заглоченные части товарища, Молчун понял, что Мостобой не успел в этот раз запустить механизм дифференциального метаморфизма, столь виртуозно им освоенный. Кончилось легендарное счастье Везунчика!