— Тэнэби вызвал силы, с которыми не справился, — жизнерадостно продолжал Гайто. — Как объяснил его отец, его личность полностью стерта силами эфира. Он ничего не помнит. Физически тоже пострадал. Видите эти шрамы? Пусть они будут вам напоминанием не лезть туда, куда не следует.
Кто-то в дальнем конце стола хихикнул.
— В общем, принимайте товарища. Только я вас прошу, никаких дуэлей! — Кэну показалось, что при этих словах Гайто посмотрел в отдельности на высокого парня примерно в середине стола. У парня были мощные плечи и черные, коротко стриженые волосы. — У Тэнэби рука едва действует. И с магией неладно. Одним словом, не лезьте, понятно? Ну и хорошо.
Гайто подпихнул Кэна в спину, предложил садиться и позавтракать вместе со всеми, и тут же удалился. А Кэн остался, неуверенно оглядываясь.
Ему показалось, что в дальнем конце стола белобрысый парень очень уж сильно таращит глаза и даже чуть подпрыгивает на месте. Кажется, он пытался привлечь к себе внимание, и Кэн двинулся туда, нарочно передвинул стул и сел рядом с белобрысым. И точно, тот немедленно заговорил:
— Тэн, ты что, правда совсем ничего не помнишь?
— Не помню, — твердо сказал Кэн.
— И меня не помнишь?
«А должен?» — хотел спросить Кэн. Или, может быть: «А кто ты такой?» Но он вовремя вспомнил, чему учил Хэно, поэтому сказал с легкой вопросительной интонацией:
— Извини?
— Ройбэ! — воскликнул белобрысый. — Ройбэ Сато! Твой лучший друг!
— А! — сказал Кэн растерянно. Немного подумал и добавил: — О! — А других слов у него не нашлось.
Он лихорадочно соображал. Друг — это плохо. Это очень плохо. Он-то наверняка отлично знает, каким был Тэнэби. Он подметит все мелкие несоответствия, изменения в привычках, в интонациях, в манере держаться, и это его насторожит. Это другие, которым в целом все равно, проглотили байку Хэно, но друг — иное дело. Или, может быть, хорошо? Друг может просто по-человечески объяснить, что тут как, и не придется разбираться самому. Может, и его удастся обмануть, ссылаясь на неведомые свойства эфира. Не узнаёшь? Так никто не узнаёт. Родной отец вон не узнаёт. Сам себя не узнаю, так чего ты хочешь? Поэтому, еще поразмыслив, Кэн виновато оскалился и сказал:
— Извини, не помню.
— Ну ты даешь! — Белобрысый покачал головой. — Расскажешь, что произошло?
— Я бы рассказал, — пожал плечами Кэн, — но я ж ничего не помню. Что мне отец сказал, то и знаю.
— Это хотя бы расскажи. — Ройбэ быстро оглянулся куда-то и добавил: — Потом.
Кэн украдкой разглядывал и своего собеседника, и остальных учеников. Ройбэ в сравнении с другими был мелковат, но, впрочем, тщедушным не выглядел, скорее приземистым. Плечи развитые, грудь широкая. Кажется, здесь вообще задохликов не было. Все подтянутые, мускулистые. Нэйбо говорил, что в школе уделяют большое внимание физическому развитию. Теперь Кэн понимал, почему Хэно смотрел на него так скептически: он действительно выглядел слишком тощим рядом с другими. Даже коротышка Ройбэ казался человеком, способным хорошо врезать по морде.
Светлые волосы Ройбэ торчали копной соломы. И вообще Кэн заметил здесь множество длинноволосых и нарочито встрепанных. Его собственная грива до плеч оказалась не самой длинной. Он слышал уже, что среди аристократической молодежи нынче такая мода, потому и его не обстригли «дома», хотя Тэнэби как раз стригся коротко.
По итогам наблюдений Кэн сделал вывод, что Ройбэ тут, пожалуй, самый приятный человек. Его круглое лицо выглядело забавным, серые глаза смотрели с участием и тревогой, а робкая улыбка вызывала расположение. Другие поглядывали кто равнодушно, кто насмешливо, а кто откровенно презрительно, и никто не делал ни намека на то, что готов помочь. Лучше держаться этого парня, решил Кэн. А там разберемся.
Скоро ученики принялись выбираться из-за столов, поодиночке и группами. Стол старших поднялся почти одновременно, и вся толпа отправилась к выходу, а потом и куда-то по коридору. Ройбэ придержал Кэна за локоть, и они вдвоем чуть поотстали от остальных. Тогда новый друг зашипел в самое ухо:
— Ну что? Расскажешь? Что там было-то? А то ты пропал чуть не на полгода, а твой отец всем сказал, чтоб не лезли не в свое дело.
Легенду они с Нэйбо хорошо отрепетировали, так что Кэн без запинки изложил:
— Да я сам не знаю, что я вытворил. Я записи не вел. Ну, или уничтожил, прежде чем начать, я не знаю. Отец меня в подвале нашел. Натурально мертвого, уже без дыхания. Но он успел как-то меня вытащить, пока я еще не совсем умер. А что там со мной произошло и куда я влез, непонятно. Знаки там были, конечно, на полу, но я их частично стер, когда упал. И отец их вроде бы сейчас изучает, но мне не показывает. Вот и все, что я знаю. Я ж очухался только вот, недавно. До того бревном лежал. Отец думал, я вообще не выживу, вот и не говорил никому ничего.