Кэн вдруг почувствовал, что у него не хватит смелости скандалить. Приличия требовали крепко высказаться по поводу порчи физиономии и прочего насилия, но тут стало ясно, что такой человек вряд ли проникнется. Поэтому Кэн только спросил возмущенно:
— Ты чего вытворяешь?
Как и следовало ожидать, маг нисколько не смутился.
— Я превратил тебя в человека, которого можно выдавать за моего сына. Мы ведь об этом договорились? Теперь ты Тэнэби Хэно. Я Нэйбо Хэно, и ты должен называть меня отцом.
— Но... — Кэн нерешительно потер щеку. — А что ты с моим лицом-то сделал?
— Я его сжег.
Кэн невольно вздрогнул.
— А потом сделал новое. Видишь ли, ты совершенно не похож на моего сына. Я при всем желании не смог бы изменить тебя так, чтобы ты стал похож. Но теперь у тебя совершенно другое лицо, такое, какое у меня получилось бы, если бы я взялся восстанавливать лицо моего сына. Сделал все, что мог, как говорится.
— А волосы?!
— Так будет лучше. У Тэнэби волосы другого цвета. Если бы ты стал пользоваться краской, кто-нибудь это заметил бы. А седина после такой травмы никого не удивит.
— Ладно, а руку-то зачем?
— Это было необходимо. Видишь ли, тебе придется вернуться в школу и хоть как-нибудь ее закончить.
— Зачем мне в школу? — возмутился Кэн. Он уже не ребенок, чтобы его в школу пихать.
— Затем, что каждый маг мужского пола должен закончить военную школу. Это обязанность, от которой мы не сможем отвертеться. Ты вообще хоть когда-то хоть где-то учился?
— Конечно! Я целых два класса благотворительной школы окончил.
Вместо того, чтобы восхититься, Хэно поморщился.
— Благотворительная школа? Это где учат счету, письму и богословию?
Кэн решил не рассказывать, что до богословия у него дело не дошло. Писания они должны были читать сами, уже в третьем классе. Он только слышал самые простые легенды, да и из тех запомнил только три имени, исключительно потому, что ими все ругались или божились. Высший, который там, наверху вроде как самый главный; Рах, который когда-то едва не полмира разворотил; и Вэда — богиня разврата. Но это, кажется, были не те знания, которыми следовало здесь хвастаться.
— Впрочем, это уже неплохо, — подумав, решил Хэно. — Хотя бы грамоте тебя учить не придется. Если, конечно, ты ее не забыл.
— Конечно, не забыл! — обиделся Кэн. — Только я все равно не понял. Ну ладно, пойду я в эту вашу школу. А рука при чем?
— А это чтобы к тебе не цеплялись. В школе приняты дуэли, как магические, так и на мечах. Ты же никогда не держал в руках меча, а твоя магия... Тебе еще надо обучаться. Но если ты предъявишь покалеченную руку, никто не станет тебя вызывать.
— Почему это? — изумился Кэн. Кодекс улиц предписывал бить врага, пока он слаб. Дураков нет поблажки давать.
— Потому что это нечестно, — удивился и Хэно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза с равным недоумением. Кэн первым отвел взгляд и пожал плечами.
— Странные вы...
— Руку я тебе обжег не сильно, — стал рассказывать Хэно. — Но будет небольшая скованность в пальцах. Это тебе должно напоминать, чтобы ты не очень бравировал. Притворяйся, будто рука едва действует. Это будет твоей гарантией безопасности. Тебя скоро сбросят со счетов. Экзамены ты, конечно, завалишь, и в армию тебя не возьмут по инвалидности...
— Какой еще инвалидности? — снова взвился Кэн.
— Ты не владеешь вычислительной магией, — принялся терпеливо втолковывать Хэно. — Ты все забыл, помнишь? Что же касается физической магии... Ну, будем напирать на то, что она нестабильна после травмы. Вряд ли у тебя что-то начнет получаться уже сейчас. Но это неважно. Суть в том, что если мы хотим предъявить тебя обществу, пойти в школу тебе придется. Если я так и оставлю тебя дома, это вызовет слишком много лишних вопросов. Ничего, страдать придется недолго. Заодно ты вникнешь немного в суть происходящего, познакомишься с людьми. Все на пользу. Потом, когда тебя спишут, ты вернешься домой, и вот тогда мы с тобой займемся делом.
Кэну страшно захотелось узнать, что это за магии такие, но пока он соображал, как спросить, в дверь постучали. Точнее, тихонько поскреблись, но Кэн все равно вздрогнул.
— Это няня, — спокойно сказал Хэно.