Мне снилось, что я стою близко к краю горы, а подо мной океан во множественных оттенках синего. Задыхаясь, я начала падать, но меня выдернули из сна прежде, чем я успела упасть в воду.
— Шторм, — сказал Капо.
Я моргнула, пытаясь заставить свои глаза и разум адаптироваться, не понимая, откуда это взялось. Его хватка на моей руке была крепкой. Я была отчасти на кровати и на полпути к полу - Капо был единственной силой, удерживающей меня от столкновения с ним. Он схватил меня крепче, как будто протянул руку прямо перед тем, как я опрокинулась, и снова притянул меня к своему телу.
Мне потребовалось мгновение, чтобы полностью проснуться. На заднем плане звучала песня, которую я слушала раньше. Не его, а моя. Я пыталась запомнить ее слова.
Затем я вспомнила, что он сказал.
— Шторм? — повторила я, мой голос при этом звучал мягко и сонно.
Каюта зашумела, как будто у нее были суставы, и эти суставы разом напряглись. Затем яхта накренилась, и жуткий скрип затих. Я почувствовала отголосок... (Волны?)... в моем животе, и мое сердце начало учащенно биться.
— Мы столкнулись с ним. Неожиданно.
— О, — сказала я.
Капо сказал, что частный остров, на который мы направлялись, находится в девяти или около того часах езды. Мы были, вероятно, на полпути туда. Надеюсь, достаточно близко, чтобы мы могли выплыть, если яхта окажется под водой. Я не чувствовала воды под ногами с тех пор, как поднялась на борт, но ее мощь тогда я прочувствовала. Казалось, что мы то поднимаемся, то опускаемся.
— Боже мой! — Яхта, казалось, накренилась вправо, и я перекатилась прямо через Капо. Он снова поймал меня, прежде чем я оказалась на полу.
Несмотря на то, что было темно, наши лица были так близко. Я чувствовала запах мяты от его дыхания и своего, когда я выдыхала, а он вдыхал.
— Мне придется тебя прижать, — сказал он, его голос был тихим и хриплым.
От этого звука я вздрогнула, и мое сердце забилось еще быстрее. Несомненно, Капо почувствовал это, так как мое билось с его в унисон.
Я по-своему флиртовала с ним, когда хотела его, но Капо обычно делал хищные движения, превращаясь в голодного волка, когда хотел меня. Казалось, он умирал от голода, постоянно пожирая меня, но никогда при этом не насыщаясь. Что-то нахлынуло на меня, подобно волне, и я впилась ногтями в его плечи, чтобы сдержать этот порыв. Внезапный порыв прижаться губами к губам моего мужа и целовать его до тех пор, пока он не задохнется, тоже пропал.
Мы были так близко. Единственное, что нас разделяло, - это песня, зацикленная на повторе на заднем плане.
— Бери, что хочешь, Марипоса, — сказал он, и шуршащий гравий в его голосе, как песок на моей коже, разрушил все мои запреты.
Мои губы обрушились на его губы. Это был не мягкий поцелуй, и даже не медленный. Поцелуй был похож на столкновение, такое же неистовое, как волны, бьющиеся о борт яхты. Стон, вырвавшийся прямо из глубины моей груди, затянулся, когда я разорвала поцелуй и отстранилась от Капо. Я исследовала его тело губами и языком, пробуя на вкус каждый сантиметр его кожи. Как пляжи и деревни до этого, он тоже представлял смесь текстур и цветов. Я жаждала моего мужа; я хотела впитать его, как впитывала воспоминания.
Рука Капо скользнула в мои волосы, и они обрели объем в его руках, на что я никогда раньше не обращала внимания. Когда Капо прикасался ко мне, я почти чувствовала себя преображенной, существом, чьи шрамы делали меня еще прекраснее. Простое прикосновение заставило меня почувствовать, что мои волосы сотканы из шелка, а не из того, чем они были на самом деле.
Мои руки скользнули по его бокам, когда я, задыхаясь, снова нашла губы Капо. Наши руки переплелись, и мы покатились по течению океана, тело Капо оказалось лежащим поверх моего. То, как он исследовал мое тело, каждый его дюйм... его тело, казалось, поклонялось моему.
Хотя, как и в поцелуе, в движениях наших тел не было ничего мягкого или медленного. Казалось, мы оба тонули, каждый из нас был жизнью другого, необходимой нам для выживания, и при этом мы не могли ухватиться за нить жизни достаточно быстро.
Пот покрывал мою кожу от усилий сдерживаться, а мои кости дрожали. Я почувствовала такой же стук в его теле, и когда Капо вошел в меня, корабль наклонился вперед, и он тоже. Я вскрикнула; проникновение было столь же резким, сколь и плавным. Мои ноги обхватили талию Капо, фиксируя ощущения, а он прижал меня к себе, не позволяя отодвинуться от него. Держал меня в центре.
Где-то в глубине моего сознания звуки, которые мы издавали, отдавались эхом, как и стук моего сердца, когда он трахал меня так, будто от этого зависела его и моя жизнь. Его движения подстраивались под бурные и безрассудные движения моря: оно качалось, мы качались; оно погружалось, он использовал его ритм как импульс, чтобы еще глубже проникнуть в меня. Несмотря на то, что наши тела бушевали, удовольствие от нашего единения было настолько сильным, что не было похоже на то, что я когда-либо прежде испытывала.
Он врывался в меня самым лучшим образом. Разрушая мой кокон, освобождая меня от его ограничений, помогая мне двигаться к чему-то еще более прекрасному.
Двигаться к жизни.
С ним.
Буря бушевала, а мы бушевали вместе с ней.
11
КАПО
— Тук-тук, тук-тук.
Эти слова вырвались изо рта моей жены. Мы ехали на велосипедах по тропинке на частном острове, и в некоторых местах рельеф местности был неровным. Это было впервые за все время, когда она что-то сказала. Почти всю поездку Марипоса напевала песню, которую поставила на повтор накануне вечером, а я разбирал слова. Она так делала. Похоже, ей нравились некоторые песни в целом, но некоторые из них она ставила на повтор, чтобы запомнить слова и действительно понять их смысл.