Когда мужчина и женщина начали возвращаться к дому, я встала чуть в стороне. Я не хотела, чтобы они увидели меня и выдали мое присутствие. Капо кивнул им, когда они приблизились, они кивнули в ответ, а затем исчезли через другую дверь, ведущую в другую часть дома.
Капо подошел к концу пирса и посмотрел на еду, затем на воду. Через минуту он обернулся.
Наши глаза встретились, и я слегка помахала рукой.
Капо встретил меня на полпути и взял мое запястье, его нос задержался на моем пульсе.
— Ты нюхаешь меня, Капо, — сказала я. Когда он посмотрел мне в глаза, я улыбнулась.
— Я бы вдохнул тебя всю, если бы мог, — сказал он.
— Такой голодный, да?
— Изголодался. — Он протянул мне руку, и мы прошли остаток пирса вместе.
Мне не хотелось благодарить его за новые духи, но я хотела, чтобы Капо знал, что они значат для меня, по-своему.
— Других духов, которые ты мне покупал до этого, было достаточно, ― сказала я. — Но эти... — Я подняла руку, чтобы Капо мог снова понюхать мое запястье. — Они... голубые.
Я усмехнулась, заметив, как слегка нахмурились его брови, а он прищурился.
— Голубой, — сказала я, — мой любимый цвет. Он... мне идет.
Его глаза пробежались по моему платью, и моя кожа стала такой же разгоряченной, как и пламя факелов.
— Марипоса7, — сказал он в своей очаровательной манере, — подходит тебе.
— И это тоже. Бабочка... — Я подняла руки и повернулась так, чтобы он мог разглядеть все платье. — Я всегда восхищалась вещами, за которые приходится бороться, чтобы найти красоту в жизни. Шрамы... — Я медленно провела пальцем по одной из светло-голубых вен. — Они делают бабочек еще краше для меня лично.
Затем я взглянула на шрам на его шее, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.
— Ты уже обрела свои крылья, Марипоса?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Я чувствую себя иначе, но при этом я... все еще я.
— Нет никого другого, кем бы я хотел, чтобы ты была. — Капо взял меня за руку и подвел к столу, где выдвинул мне стул. Я поблагодарила его по-итальянски, прежде чем он сел рядом со мной.
Это была красивая сервировка. Свечи в стекле. Столовое серебро с ручками, которые казались сделанными из перламутра. Тарелки, похожие на внутреннюю часть устричной раковины. Настоящие устрицы лежали на льду на стороне Капо в серебряном ведерке, а стол был заставлен едой, которую можно было есть руками. Я взяла оливку и рассматривала ее, пока между нами раздавался только шум волн, накатывающих на берег. Через минуту или две я повернулась и встретилась с его глазами. Я чувствовала, как он изучает мое лицо - мой профиль.
— Ты спросила меня во время нашей встречи: «Почему я?»
— О, — сказала я, когда поняла, о чем он говорит. — Почему ты выбрал меня для этого... — я показала между нами, — «соглашения»?
Он кивнул.
— И я ответил тебе.
И когда Капо повторил мне свои слова, сказанные им в тот день в кабинете Рокко, воспоминание ожило в моем сознании - такое же яркое, как цветы над нашими головами в темноте.
— Ты не похожа на остальных, — сказал Капо. — Ты выделяешься. Ты могла бы стать королевой на троне. Той, которую я счел бы за честь назвать своей женой. У тебя самое красивое лицо, какое я когда-либо видел. — Он сцепил пальцы, наблюдая за мной еще более пристально, почти изучая меня так, как я не привыкла: с благодарностью. — Человек сказал: «Вот кость от кости моей и плоть от плоти моей; она будет называться женщиной, ибо она произошла от человека». Для меня было бы честью назвать тебя костью от кости моей; плотью от плоти моей. Своей женой.
Капо смотрел на меня иначе, чем тогда - с той же благодарностью, но при этом увереннее... Я принадлежала ему. И когда он повторял слова, «кость моей кости», его рука обхватила мое запястье. Когда он произнес «плоть от плоти моей», он положил свою руку с бьющимся под кожей пульсом рядом с моей. Затем он приложил руку к сердцу, повторяя «моя женщина».
Слова Капо прозвучали не романтично и не с тоской. Он произносил холодную, жесткую правду. Несмотря на это, во мне поднялся тот же всплеск тепла, грозящий унести меня под воду. Но меня беспокоила не вероятность утопления. Я знала, где находится сокровище, и надеялась, что мой муж всегда приведет меня к нему. Это был он - кусочки его жизни, которыми он делился со мной.
— Сегодня у меня есть для тебя более простой ответ, — сказал он.
Я кивнула, сопротивляясь желанию раздавить между пальцами оливку, которая была прижата запястьем к его сердцу.
— Просто, — сказал он по-итальянски, — это не может быть никто другой. Ты была единственной, кто выбрал меня. — Затем, поднеся мою руку к своим губам, он съел мою оливку. — Я умираю с голоду, — продолжил он на том же языке. — Пора поесть.
Я не была уверена, что удовлетворило его больше - еда или я.
13
МАРИ
Знаете, говорят, что всему приходит конец?
Так вот, не все говорят, что всему приходит конец. Я взяла из этого всего только «хорошее», сделав его только моим. Раньше меня это успокаивало. Что вещи - люди, ситуации, даже времена года - не могут длиться вечно. Потому что это означало, что плохое тоже имеет свойство заканчиваться, а значит, новый день означал новое начало.
Трудно сказать, что было тяжелее, теперь, когда у меня была возможность сравнить эти два понятия: страх перед концом хороших времен или надежда на то, что плохие времена исчезнут с наступлением утра.
Хотя Капо не сказал, когда мы вернемся в Нью-Йорк, я знала, что наше пребывание в Греции не будет длиться вечно. Так же, как и наше пребывание на Сицилии. Рано или поздно нам придется вернуться домой.