Такие празднества в те времена обязательно заканчивались обильным застольем. И это не было исключением. Шурик, конечно, не удержался и принял самую малость, но удержал через силу марку. Банкет покинул вполне прилично. Но был «еще не вечер», и компанию, «почитающую троицу», найти оказалось просто. И корреспондент добрал недостающую норму полного счастья. Но счастье оказалось чрезмерным, и Сашка провалился в небытие.
Возращение из небытия было тягостным и кошмарным. Проснулся он от холода, к ноге прилипла дерматиновая обивка кушетки, на которой спал. Простынь, которой был укрыт, сырая. Брр. В глаза била тусклая лампочка, закрытая плафоном с решеткой. Стены же были просто какие-то фантасмагоричные, грязно-серые с произвольно набросанной штукатуркой, которую как будто пьяный в дусю штукатур забыл разровнять. На соседней кушетке басом и с присвистом храпел сосед, огромное пузо которого высоко вздымало простынь.
Сашка силился понять, в какой ад он угодил, и не мог ничего вспомнить. В таком необычном месте он был впервые.
Кто знает силу глубокого похмелья, тот поймет. Корреспондент лежал, боясь пошевелиться. Душа его сжалась и трепетала как фруктовое желе, попавшее на солнце.
Неопределенность бытия нарушил громкий крик: «Подъем!», и Сашкина душа сразу упала в пятки. Ясность и объяснение ситуации дали отворившаяся с клацаньем дверь и появившийся на пороге милиционер-сержант, который, пряча под усами полуулыбку, рявкнул: «На выход!»
Не проснувшийся толком толстопузый сосед замешкался и тут же получил от сержанта очень увесистый подзатыльник. Следом раздалась следующая команда: «Бегом в туалет и строиться в коридоре!»
Сашке хотелось сжаться в маленький комочек и спрятаться в себе самом, но, будучи человеком дисциплинированным, он быстро исполнил приказ и встал в коридоре. Строй разновозрастных мужчин в трусах и плавках представлял собой забавное зрелище. Как будто мировая скорбь опустилась на этих трясущихся и опухших мужчин.
Самодовольный сержант, взяв папку с бумагами, обходил шеренгу взад-вперед, затем, подойдя к первому, рявкнул :
— Фамилия, имя, отчество?
— Алексеев Иван Емельянович…
Сержант поставил какую-то отметку в своих бумагах и подошел к следующему, рявкнул опять:
— Фамилия, имя, отчество?
— Кытманов Андрей Иванович…
Очередь дошла до Сашки, и сержант, не ленясь повторятся, жахнул:
— Фамилия, имя, отчество?
— Брежнев……..
Договорить свои ФИО Сашка не успел, получив увесистый удар по уху и отлетев в угол. По строю пробежал хохоток, несмотря на тяжкое душевное состояние всех присутствующих.
Сержант посмурнел и угрожающе изрек: «Ладно, шутник, я с тобой отдельно поговорю. Быстро в палату…»
Сашку Брежнева трясло, он боялся встретиться даже взглядом с грозным сержантом, но что ему делать – он не знал. Ну, вот, родился он с такой фамилией. Раньше это обстоятельство не доставляло никаких проблем, даже наоборот, многие высказывали определенное уважение.
В течение часа Сашка получил еще три удара по уху и пять серьезных пинков, но вынужден был стоять на своем. Сержант с подключившимся к делу лейтенантом сочли его в итоге за залетного придурка, но продолжали допрос:
— Место работы?
— Газета «Е…….
— Ах, ты, сученок…
И Брежнев получил очередную оплеуху по уху. Нужно признать, что работа в газете почти приравнивалась к партийной.
Но блюстителям трезвости нужно было сдавать смену и что-то делать с этим придурком, который себя возомнил, однако. Повидали они всяких «наполеонов».
Лейтенант вознамерился оформить шизика на трое суток для выяснения личности. Но смекалистый сержант решил все-таки позвонить в редакцию газеты, и за Сашкой тут же прибежал редактор.
Менты для проформы извинились за излишнюю горячность, но, сами понимаете, на кого посягает! Договорились обойтись без протоколов, негоже ответственному газетному работнику бывать в таких местах. Не дураки, ведь…
Брежнев получил от редактора большущий нагоняй и выговор, и после этого полгода не употреблял, усиленно трудился, статьи его были изящны и интересны.
Слушок из вытрезвителя все-таки просочился в народ, и быстренько, как инфекция, пополз по городку, обрастая всё новыми пикантными подробностями. Через неделю Сашку Брежнева знал весь город. Он стал знаменитостью, а случай превратился с годами в местный анекдот…
Высшая ошибка
Сибирь... Мощно несет свои воды Енисей – Батюшка, как его называют сибиряки. Именно Батюшка, ибо кормильцем был до того, как отравили его ГЭС и заводы. Вот одно такое промышленное образование и раскинулось чуть ниже слияния Ангары и Енисея под названием Маклаково. На двадцать с лишним километром вдоль реки протянулись распиливающие зеленое богатство заводы. И появились рядом с Маклаково другие поселки, столь же безликие и серые. И понаехал сюда народ за длинным рублем. В летний сезон прибывало в эти места несчетно бродяжьего люда. Здесь можно было «бить пакеты» – складывать доски, а зарплату выдавали два раза в неделю и без документов.