У меня мироощущение как у маленькой клетки большого единого организма -большого мироздания. А другое восприятие – обычное, человеческое. Как-то сосуществуют два в одном. Сюда я несся как оскорбленный мужчина, а сейчас уже воспринимаю всё как философ, наверное. Дурацкое это слово – «философ», сродни «придурку»….
Андрей опять замолчал, неотрывно глядя в огонь. А я пытался осмыслить сказанное им, и соединить в одно целое двух таких разных людей. Не соединялось.
Историю нашу вы знаете, – еще тише продолжал сосед, – пусть будет свободна как птица от разных форматов отношений, и от меня в том числе, ей это сейчас нужно. Да, правильно думаете, странная мы пара: идеалист и максималист. Но так предначертано. Для меня Семья – это соединение двух душ в вечности. А жизнь – это всего лишь участок пути. Она такая разная, наша жизнь, порой с неожиданными зигзагами и поворотами. Неизвестно, что ждет впереди.
Мы очень долго мучили друг друга, ломали, переделывали под себя, под свои цели. Но здесь я сумел одолеть себя и принял Веру такую, какая она есть. Даже сейчас, ушедшую к другому мужчине. Ждал от неё того же. Она очень заботливо относилась ко мне, но в душе ждала, терпеливо ждала, когда я дам ей то, чего она ждет от меня. А я не давал, хотя мог. Есть препятствие высшего порядка. Либо «в печали и радости, либо никак»….
Вот такое, блин, «кольцо мёбуса». А пойти на соглашение, не решив Главного – это конформизм. Как бы брачный контракт. Ты делаешь Дело – я твоя жена. Не могу. Только по высшему порядку: я – твой мужчина до гробовой доски, в любой ситуации, и ты – моя. И никак иначе. Всё остальное потом. А не наоборот. Так было всегда…
Хотя Вера – самый чистый и хороший человек, каких я более не встречал в своей непростой жизни. Но вот это главное препятствие не дало нам стать единым целым – семьей. Вот так могут заблудиться двое умных и мыслящих людей.
Но есть и другой малый закон жизни: если женщине не дать того, чего она хочет, то она сама это возьмет. Пусть…. Важен итог этого всего, а он еще далеко впереди.
Пусть будет так, как будет... С Богом…
Андрей встал и ушел к себе в номер. А я еще долго не мог прийти в себя от услышанного. Глубина, с которой он всё это говорил, вызывала оторопь, по спине ползли мурашки. Я пытался понять его голос, тембр. Но как описать гортанное пение шамана. Так же и в этом случае. Говорил не он, говорила его душа. Какие боль и надлом! И это в Европе, которая привыкла к легкости восприятия и отношений. Истинно русские, однако.
В эту ночь спалось плохо, лезли мысли о суетности бытия, о бессмысленности человеческих усилий в этой жизни. Андрей разбудил во мне, сам того не желая, целый пласт мыслей. Очень глубоких мыслей. Пришлось выпить снотворное и кое-как уснуть.
Утром я встал поздно, соседа уже не было. Болела голова, не радовал уже и австриец со своими деликатесами, и альпийские виды. Дорогу со стороны Австрии тоже уже очистили. И я собрался следующим утром в путь. Из головы не выходили Андрей и Вера. Они были оба со мною, в моих мыслях, в моей душе.
Тягуче прошел день.
Когда взошло солнце, я собрался в путь. Австриец был неподдельно печален. Прощаясь, обнял меня, что для европейца редкое явление. Упаковал мне с собою пива и каких-то вкусностей. Я обещал вернуться в его «Перекресток». А ведь действительно, перекресток человеческих судеб.
Вернулся в Прагу, жизнь пошла своим чередом. Воспоминания об отеле и странной паре как-то сгладились, точнее, утратили свою сочность. Вера писала, иногда звонила. Два раза мы встречались, когда она бывала в Праге. Андрей писал очень редко и звонил еще реже. Но любое письмо заставляло задуматься о чем-то очень серьезно.
Съездив в Цюрих, Вера не разочаровалась, но и не очаровалась новым мужчиной. Но по мере развития отношений он всё более импонировал ей, пришла влюбленность. Она рассказывала: «Он очень обстоятельный, русский по происхождению, не жил в России, но бывает там часто по делам. Занимается финансированием в алмазной отрасли. У него два дома: один под Цюрихом, другой в Майами. Любит горы, альпинист, очень сдержан в поведении, но всегда внимателен к женщине».
Прошло где-то с полгода, и Вера сообщила мне, что переезжает из Вены в Цюрих. Будет пытаться строить свою новую жизнь. Об Андрее она как-то деликатно умалчивала, сказав только, что он переехал из Вены в Варшаву.
Андрей в беседе по скайпу сказал, что вынужден заняться делами. Появились задачи высшего порядка. И теперь он половину времени будет находиться в России.
Медленно бежала река времени. Общение с Верой становилось всё реже. Но в те редкие моменты, что мы беседовали, глядя друг на друга в монитор, я стал замечать некоторую появившуюся печаль в глазах. Она рассказывала, что мужчина хотел бы, чтоб она оставила свой бизнес и занималась только семьей, благо материальных вопросов никаких нет. Но представить Веру, при всей моей писательской фантазии, сидящей мирно у семейного очага, я не мог. Мужчина же настоятельно требовал этого. Корректно, но настойчиво. Пока им удавалось находить компромисс, благо они были вместе всюду и в России.