Жена не унималась.
— Ты оболтус, ты хоть что-нибудь достал? Если бы не я, ты бы сейчас сидел в пустой квартире.
Руки Евгения, как гильотина, замерли над телевизором.
— Ребята, ребята, хватит! — заорал вдруг и я благим матом, решив, наконец, обратить на себя внимание.
Появление третьего громкого голоса в их славном дуэте, озадачило молодых супругов. Они замолчали и изумлённо уставились на меня, не помня, каким образом я проник в их квартиру. Моё внезапное появление в комнате временно заставило замолчать обоих, а я воспользовался тишиной, чтобы обратить её в прочное перемирие.
— Друзья, у вас гость, а вы скандалите. Гость требует к себе внимания. Я со вчерашнего вечера ничего не ел и чаю не пил. Валечка, напои меня хоть кипяточком без заварки. У меня жены нет, так что я ни на что не претендую: достаточно кипятка и сухаря месячной свежести.
Валентина бросила на мужа торжествующий взгляд: вот, мол, насколько неприхотлив холостой человек, — и отправилась на кухню.
Мы с Евгением с обезьяньей прытью бросились к столу, так как оба испытывали ужасные муки голода. Я по причине того, что дома целыми днями был занят опытами, постоянно недоедал. Но зато мои страдания были компенсированы долгожданным открытием. Именно с ним я поспешил к приятелям, чтобы поделиться радостью. Молодые же супруги день начали со ссоры, поэтому им тоже было не до завтрака, и упоминание о нём явно вызвало положительные ассоциации у обоих.
Не успели мы усесться за стол, как в дверь позвонили. Из кухни донёсся повелительный голос жены:
— Женя, открой.
— Без тебя знаю, — огрызнулся супруг и пошёл открывать.
Я тоже из любопытства выглянул в прихожую.
На пороге стоял сутуловатый суховатый мужчина с интересной плешью на голове: на самой макушке — лысина, а вокруг, как венок — кудрявые волосы. Именно лысина больше всего и привлекла моё внимание, так и казалось, что мужчина надел на голову венок из колечек. Лицо у него было гладким, только под глазами висели большие голубоватые мешки, и веки глаз тоже были как бы слегка припухшими. Но на носу сидели красивые дымчатые очки, так что припухлость глаз не особенно портила общий почтенный вид.
— Врача вызывали? — сразу же спросил мужчина, как только дверь перед ним распахнулась.
— Врача? Кажется, нет, лично я не вызывал, — замялся Евгений. — Минуточку, сейчас жену спрошу. Валентина! — позвал он.
Она тотчас же не замедлила появиться рядом. Я продолжал выглядывать из проёма гостиной, любуясь оригинальной лысиной, как произведением искусства природы.
— Ты вызывала врача? Вот врач пришёл, — Евгений невежливо указал на мужчину пальцем.
— Нет, не вызывала.
— У меня здесь записано: «Улица Пирогова, дом три, квартира семь, Розова», — врач ткнул пальнем в тетрадь.
— Ах, Розова, — обрадовалась Валентина. — Это же Варвара Ивановна, старушка этажом ниже. У неё первая квартира. — Она заглянула в тетрадь и подтвердила: — Конечно, это она. Здесь единица записана, как семёрка.
Врач внимательно вгляделся в цифру и пробормотал:
— Возможно.
— Вас проводить? — предложила свои услуги молодая женщина.
— Нет, спасибо, найду сам.
Врач застучал каблуками по лестнице вниз. Валентина отправилась на кухню, а мы снова уселись за стол.
Через некоторое время торжествующая хозяйка принесла нам, кроме хорошо заваренного чая, яичницу с колбасой и варенье. Я тотчас же отметил её старания.
— Тебе везёт, Евгений: тебе жена подаёт горячий чай и даже яичницу, — в добродушный тон мне удалось искусно вплести сожалеющие, унылые нотки старого холостяка. — А вот мне такие шикарные завтраки только снятся. — Молодая супруга опять торжествующе взглянула на мужа. — Просидишь всю ночь со своими опытами, — продолжал я усмиряющим тоном, — утром с ног валишься, сил нет завтрак приготовить, да и есть так захочется, что чай некогда подогревать. Схватишь холодной водички с сахаром, найдёшь в шкафу, где-нибудь в углу, чёрствую корочку, погрызёшь — и дальше за работу.
Евгений слушал меня, насупившись, но это не помешало ему положить себе в стакан шесть ложек варенья и украсить свою тарелку самым внушительным куском яичницы.
С молодыми супругами всё было ясно: они не желали понимать друг друга, не желали видеть, что нужно одному, что — другому, и мне внезапно пришла в голову идея.
— Вы что, собираетесь разводиться? — задал я вопрос прямо в лоб.
Евгений неопределённо пожал плечами. После того, как я обрисовал свой холостяцкий завтрак, а на его языке приятно таяла сочная яичница, разводиться ему, очевидно, было не по вкусу.