В самом радужном настроении Евгений вернулся домой. Валентины пока не было. Он достал брошь, приколол на кофточку, покрутился минут пять перед зеркалом, затем спрятал покупку в дальний угол шкафа и принялся причёсывать волосы. Сначала зачесал их назад, открыв лоб, потом сделал чёлку, затем расчесал на прямой пробор.
«Что-то я стал много перед зеркалом вертеться, а раньше и не заглядывал, — отметил он про себя. — А почему бы и не повертеться? Не знаешь, с какой физиономией живёшь, на что люди каждый день смотрят».
Позвонили. Пришла Валентина.
— Что так поздно? — не забыл сделать замечание Евгений.
— Ждала на свежем воздухе, когда ты ужин приготовишь.
— А чего его готовить: молоко, хлеб, колбаса — всё готово.
— Я думала, ты что-нибудь горяченькое приготовишь.
— Когда бы я успел! Я по магазинам бегал, только что пришёл, — возмутился Евгений.
— Ладно, давай холодное, — согласилась Валентина.
— А чего это ты в грязной обуви в комнате ходишь? — заметил Евгений, взглянув на ноги жены.
— Забыла, — безмятежно ответила она и, вернувшись в прихожую, переобулась в домашние тапочки.
— Будешь полы мыть сама, мне надоело за тобой убирать, — напустился Евгений. — Да и вообще, надо быть поаккуратней, чего вещи свои разбрасываешь: брюки на одном стуле, рубашка на другом. Вешай в шкаф.
Он поднял её брюки, чтобы в сердцах швырнуть их ей в руки, и почувствовал, что они слишком тяжелые. Запустив руку в карман, он вытащил оттуда большую шестерню, подшипники. Полез в другой и извлёк кучу всяких железок.
— Что это такое? — он грозно взглянул на жену. — Ты зачем таскаешь в карманах всякий хлам, они же будут все грязные.
— Не тронь! — Валентина бросилась к железкам, поспешно сгребла их на столе в кучу и с гордостью сообщила: — Собираюсь велосипед смастерить, подбираю детали. Самой сделать дешевле, чем покупать. Сколько денег сэкономлю! На них себе новые джинсы куплю.
— Ты же в технике ничего не понимаешь.
— Раньше не понимала, а теперь понимаю, у меня — прозрение. Смотри — это будет цепная передача, а это спицы, втулки, — с радостью стала показывать она.
— Давай ужинать, — перебил её Евгений, — мне железки на работе надоели, а ты и дома их суёшь. Лучше скажи, мне на прямой пробор идёт?
— Какой прибор? — не поняла Валентина.
— Не прибор, а пробор, — Евгений указал на волосы.
— А-а, это! — она пренебрежительно махнула рукой. — Как корове седло.
На лице Евгения отразилась обида. Тогда она поспешила его утешить.
— Зайди в парикмахерскую и завейся. Поверь моему прошлому женскому опыту, кудри тебе будут лучше.
— Ты думаешь? — лицо Евгения просветлело, и уже повеселевший, он принялся накрывать на стол.
За ужином он не выдержал и похвалился:
— За мной сегодня один тип увязался, почти до самого дома преследовал.
Валентина посмотрела на него оценивающим взглядом и сурово посоветовала:
— Ты с такими типами поосторожней. А вдруг маньяк.
— Боже, что я, мужчин не знаю! — воскликнул патетически Евгений.
— Уверена — не знаешь, — настаивала Валентина и, слегка наклонившись вперёд, таинственно зашептала: — Ты не знаешь их с той стороны, с какой знаю их я. Не оставайся с ними наедине. Наедине они знаешь какие? Ого-го! — и она многозначительно подкатила глаза кверху.
Валентина собиралась сообщить ему ещё что-то нравоучительное, но в прихожей разлился весёлой трелью звонок, и она отправилась открывать, ворча:
— Кого это в такой поздний час?
Возмутительницей спокойствия оказалась соседка — Соболева Татьяна Сергеевна, дама лет тридцати пяти, незамужняя, средней комплекции, слащавой наружности с претензиями на неотразимость.
Увидев Валентину, она опешила и замерла в дверях на полуслове. Соседка только что вернулась с юга, где отдыхала, и решила поделиться впечатлениями с соседями. Но вид Валентины, короткие волосы и особенно усы её изумили и озадачили: вроде бы та же соседка, но почему-то вид какой-то мужской и взгляд не женский.