Местным врачам он не доверял – они знамениты своим непрофессионализмом, однако до следующего села к более квалифицированным специалистам везти Алису не решился, ибо потерял бы совсем много времени. Сейчас же его терзали сомнения: правильно ли он поступил? В памяти всплывали истории, как в стенах этой больницы погибали больные с относительно простыми проблемами, а все из-за выдающейся халатности персонала. Успокаивало только, что сегодня медработники были хотя бы трезвыми. Это уже несомненный плюс.
Олег сразу сказал им, что нашёл Алису обколотой наркотиками у дома Антона Леонова. Они осмотрели место укола и, в разговорах между собой, выразили мнение, что выглядит пятно укола странно, а затем Алису унесли с подозрением на передозировку опиатами. Олег не видел её уже, кажется, целую бесконечность.
Совершенно внезапно рядом всплыла пухлая и осунувшаяся фигура усатого участкового, Олег даже пошатнулся от неожиданности – настолько он был поглощён тревогой об Алисе, даже шагов не услышал. Видок у полицейского был такой, словно он только что выполз из могилы – помятый. Прилагая титанические усилия к борьбе со слипающимися глазами, он представился кем-то вроде Муравлёва Валерия Дмитриевича – распознать слова в его сонном урчании было той ещё задачкой.
Участковый принялся расспрашивать. Олег изложил историю от начала до конца, разумеется, опустив подробности о том, что хотел пристрелить Антона Леонова крупной картечью. Рассказал и про сказку почтальона и про затравленную отцом дочь. Полицейский то ли кивал головой в знак того, что слушает, то ли просто клевал носом, вихляя на границе меж двух реальностей: оказываясь то в царствии сладкого сна, то снова в мрачном коридоре больницы.
На моменте, когда Олег упомянул наркотики – Валерий Дмитриевич наконец оживился и сонливость как ветром унесло. Тут он, видимо, осознал всю скверность дела и уже нарисовал себе в мозгу проблемы, которые придётся разгребать, как навозную кучу лопатой в положении лёжа. Он сосредоточенно выслушал подробности, уточнил пару моментов, записал номер автомобиля Леонова, задумчиво пошевелил усами и с надеждой в глазах спросил:
– А может это был припадок какой-нибудь?
– Припадок чего? – удивился вопросу Олег.
– Чего-нибудь. Будто мало бывает всяких припадков… А что врачи сказали?
– Подозревают, что передозировка опиатами.
Полицейский нахмурился, замер на несколько секунд, потом снова оживился и направился к врачам – узнавать точно ли это наркотики или все-таки какой-нибудь припадок.
– Что вы сделаете Леонову? – спросил Олег вслед.
– А?... Наряд пошлём сначала, наверное… Да. А потом придётся звать из этих, из центров… етить его налево… – ответил участковый и скрылся из вида.
Олег снова остался в коридоре один. Теперь он думал об Антоне Леонове, мрачном доме в горах и о том, что со всем этим сделает полиция. Как-то не внушил особых надежд ему этот усатый тип. Не доставало полицейскому железной воли в осанке, взгляде и словах, от которой сразу бы становилось ясно – преступники будут наказаны, а мы, граждане, находимся в безопасности, под крепким, как сталь, крылом нашей доблестной полиции, которая всегда готова прийти на помощь… Кажется, что этому Валерию Дмитриевичу и самому нужна была помощь.
«Попроситься поехать вместе с нарядом полиции?.. Нет, тогда получится, что я оставлю Алису здесь совсем одну… Да и не возьмут полицейские меня с собой – лишняя ответственность.»
Олег сделал круг по коридору, потом встал к дверям реанимационной. Через несколько минут оттуда вышел полицейский, всё с таким же потерянным видом. Теперь его допрашивал уже Олег.
– Ну, как там она?
Валерий Дмитриевич словно бы испугался поджидавшего его у дверей Олега и немного разозлился.
– Встали тут… В бессознательном состоянии ваша жена… Врачи сказали, что скорее всего героин. Надеюсь, что откачают…
Полицейский двинулся к выходу из больницы, а Олег так и остался стоять на месте, пораженный его словами. «Надеюсь, откачают? Её непременно откачают! Другого варианта и быть не может!» – подумал Олег. Хоть он сам в глубине души и не полностью верил в это, хоть его и грызли сомнения и эти же упаднические мысли так же крутились у него в голове, однако когда эти мысли и сомнения озвучиваются извне – они, почему-то, колют куда больней. Становится не по себе и хочется заткнуть говорящему рот, потому что он покушается на единственное, что остаётся у человека в подобной ситуации – на надежду.