Парни заметили сидевшую лицом к морю Стефанию, и один, окинув её хмельным взглядом, самый крупный, с причёской «шарм» (две пряди разноцветных волос в виде крыльев летучей мыши), помахал ей рукой.
– Присоединяйтесь к нам, девушка, с нами весело.
Иннокентий длинно посмотрел на него, прищурясь, и усмешка на губах молодого человека превратилась в гримасу.
Стефания не пошевелилась. Иннокентий тоже. Однако соседи присмирели и больше к ним не приставали.
Пара принялась есть салат с грецкими орехами и спаржей, полакомилась сёмгой на гриле, заела дыней и запила роскошным компотом из земляники.
На пляж они не пошли. Сели в шезлонгах на лоджии – их номер располагался на десятом этаже, с видом на залив, – и подставили лица (а Стефания и грудь) солнцу.
– Тебе не кажется, что мы ведём себя как дети? – осведомилась она.
Поворачивать голову было лень, но он всё-таки глянул на неё, чтобы прикипеть взглядом к груди женщины.
Она шевельнулась, и он торопливо отвернулся.
– В смысле?
– Сидим в гостинице три дня, словно ничего не происходит, и балдеем.
– Отдыхаем, – пробормотал он через сеанс успокоения разгорячённой плоти. – Кстати, предложила поехать сюда ты.
– Так у тебя есть план или нет?
– Мне должны позвонить.
– Кто?
– Кто-то из комиссариата РОКа.
Стефания открыла глаза.
– Ты имеешь в виду…
– Русский офицерский корпус.
– Он знает, что мы в Крыму?
– У меня дома стоит хитрый комп, зовут «Дон Кихот».
– Дон Кихот был простодушным как веник.
Иннокентий издал смешок.
– Оригинально. Когда я уходил из дома, оставил спецпрограмму личного поиска. Дон Кихот должен был связаться с моим начальником Станиславом Войковым по криптоканалу, а тот должен перезвонить мне.
– Это весь твой план?
– Если ты помнишь, когда мы были вместе, то собирались решить проблему с ИИ-системами: в двадцать третьем реале фронтом они не управляют, зато в сорок первом…
– Старуха.
– А в нашем «Баталер». Один я здесь ничего не сделаю, а надо создать индивидор…
– Умную пулю.
– Который перепрограммирует «Баталера», чтобы нас больше не преследовали. А таких спецов может найти только мощная организация типа…
– РОК.
– Вот, ты всё знаешь.
– Хорошо, он позвонит, и что? Мы ведь не можем долго торчать в Крыму. А на фронте нас поймают.
– Не решив проблемы с «Баталером», мы вообще не имеем права идти в люди. Странно, что в гостинице мало видеокамер. В городе на каждой улице по десятку, а тут на всю гостиницу меньше, только в коридорах, да и то не везде.
– В «Изумруде» отдыхают большие чиновные люди, которые не хотят сверкать в соцсетях с молодыми эскортницами, вот хозяева и не стали тратиться на крутой фейс-контроль.
– Чепуха.
– Не крути мне извилины, капитан! – рассердилась Стефания. – Что за манера увиливать от вопросов.
Он вспомнил о холодильнике, хранившем бутылочки с квасом и минералкой.
– Принести чего-нибудь холодненького?
– Не надо! – отрезала Стефания. – Минут через десять пойду под душ.
– А я глотну.
Он поднялся, поцеловал её в солёное от пота плечо и вышел в прохладу номера.
В голове родился мышиный писк: зазвонил чип руфона, вшитого в голову как дополнительный гаджет связи.
Иннокентий с ходу сел на диван, забыв, что он тоже потный.
– Слушаю.
– Лобов? – заговорил сдавленный, сухой, надтреснутый голос.
– Он, – ответил Иннокентий, сообразив, что с ним говорит компьютерный бот.
– Пароль.
– Три брата.
Щёлкнуло, голос изменился, стал басовитым и глубоким.
– Кресовец на линии. Меня попросили позвонить.
Иннокентий хотел пошутить: «Вы ошиблись, Красавец, наверно?» – однако одумался.
– Кто просил?
– Некто по фамилии Войков.
– Как к вам обращаться?
– Серафим Андреевич.
– Я Иннокентий Лобов, пси-мат диверсионного резерва ВР ССО.
– Знаю.
– Прошу прощения, но мне хотелось бы знать, каковы ваши полномочия.
Несколько секунд собеседник молчал.
– Зачем?
– Речь пойдёт об очень важных вещах.
– Если вы имеете в виду информационную безопасность…
– Это моя работа, я занимался алгоритмами безопасности при усовершенствовании человека, а также прогнозами перехвата управления системами ИИ. Но по пути набрёл на формулу мгновенного перехода потенциальных барьеров между реалами…
– Боюсь, я напрасно трачу время.