— Ну, козёл мой, — неохотно пояснил он.
— Не коза разве?
Клиент посмотрел на меня взглядом, полным презрения. Вот же, прокололась! Саша Фенский, догадывающийся о моём умонастроении, непременно сказал бы, что это типичная оговорка по Фрейду.
— Вы ведь и наше кладбище снесёте? — помолчав, угрюмо спросил старик.
Понятно, наверно, жена там покоится. Да не наверно, а точно. Не с любовником же он проживал и не с козой состоял в браке (как пожилой джентльмен из Амстердама). Старой закваски чел, верный вековым традициям. Наверно, и место на деревенском погосте уже себе зарезервировал. Но о кладбище ещё вопрос не рассматривался. Пришлось импровизировать.
— Если и снесём, то только через двадцать пять лет. Мы законы чтим.
Угрюмое молчание. Губами шевелит, точно подсчитывает, когда ж это произойдёт и будет ли он жив к тому времени. Нет, вы посмотрите! Старый, дряхлый, не сегодня так завтра на семь грамм облегчится. Однако упёрся, как бык, которого тащат на бойню.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло! Желая показать, что разговор окончен, дед резко встал с табуретки. Даже руку успел вперёд выбросить: поди вон! И тут его скрючило. Полностью так и не выпрямился, остался торчать буквой зю. Лицо исказилось от боли.
И тут я сделала, что сама от себя не ожидала.
— Дедушка! — Я бросилась к нему. — Вам плохо?
Поддержала, довела скрюченного до кушетки. Вообще-то не смертельно: наверно, приступ радикулита. Но он ещё и сильно побледнел, а на лбу, мелким бисером, выступил пот. А это уже похоже на сердечную недостаточность. Я открыла окно. Повеяло свежим воздухом и упомянутой раньше черёмухой.
— Где у вас лекарство? — не дождавшись ответа, побежала к машине. Принесла аптечку. Сунула прямо в открытый рот таблетку валидола.
Старик полулежал, опираясь на изголовье кушетки.
— Вам легче? Может, врача вызвать?
— Какого врача? У нас ФАП прикрыли. — Он сел повыше. — А в том районе, куда хотите меня переселить, поликлиника есть?
— Есть, а как же!
— И сберкасса имеется? — спросил и прибавил, оправдываясь: — А то мне за пенсией далеко ездить.
— Разумеется, есть! И бюро социальных услуг функционирует! Вам пенсию прямо на дом будут приносить, на блюдечко с золотой каёмочкой выкладывать!
Я подсела к нему, раскрыла ноут и стала показывать варианты переселения, интерьеры квартир и внешний вид городских кварталов. Даже действующий фонтан, в формате gif, показала. Фонтан восстановили и запустили при рекламных съёмках по нашей просьбе, и пришлось маленько (да что там маленько — порядочно!) отстегнуть.
— Хотите сейчас же проехать и своими глазами посмотреть?
— Да чо уж там смотреть, дочка…
Ура! Дочкой меня назвал! Уместней было бы внучкой. Да ладно, не в обиде. Главное, согласился!
Вышла в настроении. «Ай да я, чуть ли не чуд сотворила!» Правда, прежде чуть до инфаркта не довела. Но! Зато подготовила должным образом. И в этом новом состоянии, почти праздничном, рванула на предельной скорости в город, подпрыгивая на колдобинах и отмечая, что и дорогу придётся заново делать. Работа предстоит большая. Вместо старой, вымирающей деревеньки появится превосходный дачный посёлок, где, конечно же, новые поселенцы не будут озабочены ни заготовкой дров, ни окучиванием картошки, ни борьбой с колорадскими жуками.
Вот и проспект, по которому с милым гуляли, когда трое Шариковых пожелали, чтобы мы с ними поделились. На своём месте и Конь в добротном двубортном пальто, а далее знакомое уже здание из стекла и алюминия. На фасаде играют, переливаются буковки: «Метаморфозы Овидия». И в этот успешный, замечательный день я окончательно решилась сделать то, о чём подумывала раньше. Припарковалась, залетела в фойе. Вышколенный молодой человек попросил меня подождать. Сижу в мягком, удобном кресле, листаю рекламные прожекты. Вокруг вечнозелёные пальмы, за окном плещется Эгейское море… О нет, — эта всего лишь искусное электронное панно.
В зале, как раз со стороны моря, появилась группа людей. В одном из них я моментально признала скандального журналиста Шпура. А в центре, при всеобщем внимании, шествовал весёлый господин, подпрыгивая на коротко обрубленных штиблетах. Оригинальная бородка, из кармана халата выглядывает… дудочка, что ли?
— Господа! — вещает он громким голосом, и Шпур тянет к нему диктофон. — Я уверен, что гендерные различия со временем станут полным атавизмом, а органы, их обслуживающие, такими же рудиментами, как рога, хвост и копыта. Ну, или аксессуарами любви — вроде того, что вы вдели в ухо, молодой человек.