Близилась весна. Я по-прежнему уходила и возвращалась, хотя еда меня уже не интересовала, ее хватало на воле, тем более, что совместная охота оказалась намного успешнее. Часто поздними вечерами я сидела подле своего егеря, который часто рассматривал картинки на своем экране. Новости, спортивные передачи, научные теории и мудрые высказывания – все это представлялось мне ненужным и бесполезным занятием. «Какой смысл, – думалось мне, – слушать, что где-то плохо, не так, как должно быть, если ты не можешь это исправить. Или читать чужие мысли, если они не делают тебя другим». Вот, пошел бы с нами на охоту, я бы научила его языку зверей, рассказала бы, как живут горная лисица или белка-телеутка, как удобнее забираться на отвесные склоны, как прятаться под дождем и палящим солнцем. Он смотрел на фотографии женщин, которые писали ему короткие сообщения, а я злилась и недоумевала: ну, зачем ему еще кто-то, когда есть я!
Однажды он уехал на несколько дней, двери его жилища были закрыты, стены остыли, и свет не горел. Каждый день я наведывалась к домику, но хозяин все не появлялся. Мой новый друг все настойчивее приглашал меня остаться в его владениях, совместно охотиться, играть и резвиться на полянах с молодой зеленеющей травой. Цветение и щебет наполняли воздух, солнце грело землю, поднимались тысячи запахов, от которых раздувались ноздри, бурлила кровь, и вновь хотелось рычать и царапать землю когтями. И тут странное чувство стало накатывать, как душное покрывало. Это была тоска! Я металась и рычала, пускалась бежать и останавливалась, кружа на месте. У дома егеря выискивала свежие следы и, когда вспоминала его запах, в глазах темнело. Обессиленная, вновь возвращалась на солнечные поляны к своему другу. А он не мог понять смены моего настроения, он был уверен в своей неотразимости. С какой ловкостью он ловил добычу и тащил ее к моим ногам! На время я забывала и о егере, и обо всех своих тяжелых испытаниях, выпавших на мою долю.
Весна брала свое, пробуждая даже в сухих огрызках старых пней жизнь, все сбрасывало старые покровы, играло всеми расцветками перьев, кожи и шерсти, все спаривалось. Это был нескончаемый процесс продолжения жизни, в котором не было страдания и боли, лишь страсть и ликование. Меня все с большей силой влекло к месту, где жил ОН. Как-то ближе к вечеру, когда жизнь вокруг поутихла и замедлила свой бег, только ночные охотники готовились выйти на промысел, я учуяла родной запах. Он донесся издалека, но был свежий, стойкий, с примесью городских наслоений бензина, асфальта и пластика, и был он не один. Подобравшись ближе, я прыгнула на дерево и заглянула в маленькое светящееся окошко. За столом сидели двое, мой любимый и женщина. Прижимаясь к ветвям, я долго и внимательно рассматривала ее. Конечно, она была человеком с руками и ногами, длинной светлой шерстью на голове, но разве это значит, что она лучше. Разве она умеет любить так же преданно и нежно, как я? Для нее эта жизнь в горах лишь экзотика, приключение, разве выдержит она тяжелые переходы по скалистым спускам и подьемам, жизнь без ванны, стиральной машины и газовой плиты. Больше всего мучительно было видеть его улыбающееся лицо, слышать его многословную, красочную речь, его заразительный смех. «Прямо баклан какой-то! – с досадой подумала я. Свет в доме погас и страшные картины рисовало мне воображение, как лежат они на кровати, обнявшись и прижимаясь друг к другу.
Тяжела была эта ночь. Пробовала поохотиться, но добыча ускользала из моих лап. Ночные звуки раздавались с такой силой, сливаясь в один сплошной гул, будто бушующее море, что я почти оглохла. Запахи смешивались и вызывали отвращение, хотелось забиться, спрятаться в нору, никого не видеть и не слышать. Утром они вышли вдвоем вполне довольные, он о чем-то рассказывал, она слушала с легкой снисходительной улыбкой. Шерсть на голове убрала под легкую шапочку, брюки, как у него, подчеркивали стройные ноги, и вся она сейчас походила на совсем еще юную самку. Ходить за ними целый день, прячась в кустарниках среди камней, не было сил. Хотелось прыгнуть на нее сзади, царапать ее белое голое лицо, слышать крики ужаса, чувствовать запах крови своего врага и видеть, как жизнь уходит из ее слабого тела. Но рядом был он, и я не посмела, я ушла.