– Зато их уважать можно! И не я один ими горжусь!
– Вот и правильно! Я тебя, знаешь сам, уважал в наши курсантские годы и потому ссориться теперь не хочу. Ты это видишь, ведь иначе я давно бы отключился! И, вообще, напрасно ты меня поносишь! Ну, какой из меня паразит? Уже потому, что той стране, которая мне, как ты заметил, дала неплохой старт в жизни, я свой долг давно вернул! И в знак признания моих заслуг она мне даже пенсию платит. Правда, о ее размере говорить неудобно, но всё-таки платит! Так что, мы с ней в расчете! А здесь теперь совсем другая страна, в ней другие правила жизни! И другие законы…
– О законах вспомнил, Андрюшечка, зато о морали забыл! И не случайно, ведь! Мораль-то у порядочных людей прежней осталась! В ее основе, как и раньше, справедливость отношений и забота о нуждающихся! Как ни старались мерзавцы, но хребет моему народу окончательно не сломали! Он умирает, но и над гадами своими посмеивается! А они от этого бесятся! И предателей он по-прежнему ненавидит! Как и раньше!
– Нет, Толян, зря ты так… Ты же ничего о моей жизни, о моих заботах и проблемах не знаешь, а сразу в идеологические враги меня зачислил! Зря ты так! Изменить в этой жизни ты ничего не сможешь, а отношения наши прервутся… Зря! Ей богу!
– А ты хочешь для обобранных тобой же хорошеньким считаться? Приспосабливаешься к среде, говоришь? Интересно, как это можно чистую совесть к грязной среде приспособить?
– Ну, знаешь! Пошёл ты к черту! Какого хрена ты из себя прокурора лепишь? Кто ты такой вообще? Иисус? Так и он плохо кончил из-за своих нелепых догм! А ты – обычный неудачник! И с коммунистическим тебе приветом! – с раздражением почти выкрикнул Андрей Алексеевич и сразу выключил скайп.
Потом машинально покормил в огромном аквариуме любимых пираний, неистово активизировавшихся при его приближении, и плюхнулся в добротное кожаное кресло. Но, едва утонув в нем, опять вскочил и нервно зашагал по мохнатому ковру внушительных размеров, стараясь погасить сильное раздражение. «Общественный обвинитель нашелся! Поставь нас рядом, так кого эти болванчики достойнейшим признают? Шут гороховый! Дурак! Правдолюбец и вечный неудачник! Мог бы что-нибудь попросить… Тех же детей или внуков куда-нибудь пристроить! Так нет же, взял и всю малину обгадил! Ни себе, ни людям покою не даёт! До сих пор всё перетряхивать пытается!»
Глава 19
– Андрей! Ну и как поговорили? – поинтересовалась Татьяна, обнаружив, что супруг спустя полтора часа, наконец, оторвался от скайпа. – У меня, глядя на вас, прямо душа пела! Сразу видно, как много у людей общего! Трудная военная судьба, лишения и достижения! Я специально не заходила, вам не мешала! Разговоры у вас чересчур серьезные…
– Да уж! Чересчур!
– Так мне планировать поездку в Казань? Собираться? Нам ведь экипироваться заранее придется, чтобы не в грязь лицом перед твоими… Костюм тебе для ресторана новый нужен, светлый. А тот, немецкий, ты больше не надевай, пожалуй, достаточно ему и этой чести! И что-нибудь для экскурсии, для прогулок по Волге, для автобуса! И платье вечернее, и купальник новый… И босоножки, которые в Париже купила, пока не надевала… Или другие… Планировать?
– Перебьются! – Андрей Алексеевич резко прервал разговор с женой, будто ещё спорил с Анатолием, и раздраженно подумал: «Буду я перед всякими лохами исповедоваться да еще оправдываться, почему не бедствую, как они! Они же в моей успешности, недоумки, предательство усматривают! Дурдом какой-то! Страна рушится, но спасаться никому не дозволено! Аморально это, видите ли, с их нищенски-пролетарско-офицерской философией! «Если уж погибать, так непременно всем вместе! И никак иначе!» – передразнил он. – Нет уж, дорогие однокашники! Пора бы и вам научиться приспосабливаться, чтобы выживать! А если на строевом плацу вас этому не обучили, то хоть другим, самостоятельно дошедшим до этой истины, жить не мешайте! Потому-то, ребята, продолжайте, как вам угодно, но меня оставьте в покое, ради всего святого!»
– Андрюша! Что с тобой? Уж не заболел ли ты, случаем? Перенервничал, наверное?