— А где Чернявый?
— Сбежал Чернявый. Вот где умище, в момент все сосчитал, теперь ищи его в горах. Говорил тебе, надо было не с телом цацкаться, а ноги делать. Толку от этого магика все равно никакого — помрет еще до ночи, только зря связались.
— Не гундось, Драный. Был Чернявый идиотом и сдохнет, ума не набравшись. Куда он сбежит? Сам думай, вокруг только горы да сизорожие. Куда не иди, к ним и выйдешь.
— Назад можно пойти.
— Счас. Примут там с любовью. Тебе сказать, чего с дезертирами делают или сам вспомнишь? Конец Чернявому. А этот магик — наш шанс по-любому.
Незнакомые голоса спорили в кромешной тьме, не вызывая никаких ассоциаций. Желания разобраться в происходящем не возникало, по морде бить перестали — и то ладно.
— Да какой это шанс? Отмучается скоро, чего потом делать с ним?
— Дурень ты, Драный, капец какой дурень. Помрет, так еще и лучше. Если принесем тело к Глыбе, кто нас дезертирами назовет? Мы ж тогда не бежали, а магика пытались спасти, разницу чуешь? Вот. Короче, дальше ты его понесешь, а лучник-то наш совсем запарился. Слышь, лучник? Запарился, спрашиваю?
— Я сам понесу.
Последний голос был смутно знаком, и я все-таки рискнул высказаться. Точнее, попробовал — первая же попытка произнести хоть слово обернулась сиплым кашлем и сдавленным хрипом.
— Смотри, оно еще живое, — удивленно отозвался голос Драного.
— Кто «оно»? — непонимающе уточнил его товарищ.
— Тело.
Юмористы, блин.
— Ты пошути, пошути. Мор очнется, прощения не допросишься, — буркнул смутно знакомый голос. — Воды бы ему только…
— Плюнуть могу, — Драный не унимался. — Оставь его, говорю. Некуда его тащить. Пока до Валенхарра донесешь, он весь протухнет уже. Нет, я на это не пойду, в такой темноте еще и мертвецов по камням носить, и так уже все ноги поотбивал.
— Я тебе плюну. Я тебе так плюну, что устанешь захлебываться, падла.
Вскипевший яростью знакомый голос неожиданно отозвался многочисленным эхом.
— Мыш, ты? — вторая попытка высказаться оказалась более удачной.
— Мор? Этот урод хотел тебе в рот плюнуть. — Мышок не спешил успокаиваться. Удивления или особой радости от моего возвращения в сознание лучник не проявлял. — Я сейчас его угомоню, подожди тока.
— Стой, Мыш, не парься. Не трать время, — рот был полон крови. То ли губу где прикусил, то ли щеку, то ли и вправду финал уже близок. — Кто они?
— Мы солдаты из Лаоры, — отозвался незнакомый голос, рассуждавший о перспективах «транспортировки» моего трупа Глыбе. — Вместе выбираться легче, сэр.
На слове «сэр» голос дрогнул, но в целом был достаточно бойким и уверенным. «Сэр» звучало тоже неплохо, конечно, но слышалась в этом обращении какая-то издевка. Понятно, что мне в тот момент могло все что угодно послышаться, но все-таки.
— Мором меня зовите. Если жить охота. Мыш, рассказывай. — Слова давались с трудом, но в последнее время мне к этому было уже не привыкать.
— Да чего рассказывать? Уходить дальше надо, если Рорка найдут, бошки враз поотрубают, — Драный, похоже, сильно переживал за свое здоровье. Помню я одного такого же переживающего, давно уже пальцы в лубках носит. Может, и этот хочет поучаствовать в сеансе мануальной терапии?
Лежалось мне хорошо, идти никуда не хотелось, а топать не зная куда — не хотелось тем более. На чужой спине проехать, если бы безопасность гарантировали, я бы согласился. Но судя по тому, что я слышал, темнота мне не грезилась, и холодные камни под спиной — тоже, а в таких условиях ездить на спине — занятие экстремальное и плохо сказывающееся на здоровье. Нет, чур меня, сам пойду, если встану.
Посторонних звуков я не слышал, ничего не видел, чувствовал себя преотвратно, и настроение было соответствующим.
— Значит так, Драный, — говорить было трудно, но молчать опасно. Звук собственного голоса центрировал темноту вокруг, не давая ей завертеться калейдоскопом красно-синих огней. — Не знаю, как ты заработал свое имя, но я тебе обещаю. Сначала тебя назовут Калечным, и будет за что. Потом Немым. Когда тебя назовут Кастратом, ты начнешь умолять, чтобы я просто убил — для этого мне даже подниматься не придется. Так вот, я обещаю, что фиг ты сдохнешь так просто. Тебе понятны мои слова, солдат?
Длинная речь утомила больше ожидаемого, но принесла немного удовлетворения. Угрожать, лежа на спине и чувствуя лопатками каменное крошево под собой, — особое искусство, как оказалось, отчасти доступное и мне.
— Да ладно, чего я такого сказал-то, — похоже, до лаорца не доходило.
— Непонятно, значит. Мне проще тебя убить, чем спорить. Извини, — я поднялся на локте и развернулся по направлению к голосу, чувствуя, как смещается Мыш, не давая лаорцам подобраться ко мне.
— Да за что? — в первый раз в голосе Драного явственно прорезались истерические нотки. — Я ж шутил просто.
— А я тебе говорил, — обреченно простонал его товарищ. — Сэр, не трогайте его, а? Дурной он, но безобидный. Проси прощения, идиот!
Постепенно в кромешной мгле стали проступать детали. Оказывается, это не я ослеп, что было бы не столь уж и удивительным, просто мы находились в каком-то чрезвычайно темном месте. Камни, на которых я лежал, были холодными и острыми. По левую и правую руку тоже был камень — кривые стены, поднимавшиеся куда-то вверх. Потолка не было видно, но и ощущения неба над головой не возникало — давящее чувство многотонной тяжести вместо неба. Я не стал ожидать извинений от солдата, и так этот фарс чересчур затянулся, и попросту сменил тему:
— Пещера, что ли? Или расщелина?
— Пещера, — Мышок расслабился, когда понял, что убивать никого не будут. — Ты же упал тогда, хорошо, я успел шеи Роркам посворачивать, пока не очухались, — Мыш был первым человеком, который склонял название наших врагов. — А потом тебя на плечи и бегом. А там дыра в камнях, ну и полез.
— Молодец, Мыш. Посворачивал шеи, ясно. Просто взял и свернул двум Рорка шеи — делов-то. Не знал, что ты такой здоровяк. Только в какой момент этих придурков подобрал?
Лаорцы на придурков не обиделись, притаились за широкой спиной Мышка и молчали. Ну и правильно, меньше споров — больше сил.
— Да я подумал, если всех выпущу, нас поймать сложней будет. А что? Подрезал веревки ближним, а дальше сами. Люди разбежались, а эти двое подсобить взялись. Мор, да нормальные они ребята. Только Драному в морду дать надо, так ты не думай, я и сам справлюсь. Иди сюда, Драный, бить тебя сейчас буду.
Шум откуда-то сверху прервал перепалку, а появившиеся блики на стенах заставили замолчать и прислушаться. Враги не таились, говорили громко, но гулкое эхо мешало понять смысл и без того чуждых слов. Судя по звукам, преследователи находились намного выше нас, где-то на другом уровне пещерного лабиринта.
Взбешенный Красный Кулак лез по каменному желобу в глотку самой Тьмы и поливал последними словами демонов и их козни. А демона Юо, повелителя Зла и любителя коварства — в первую очередь. И плевать ему было на то, услышит ли эти отборные ругательства злопамятный демон. Пусть слушает, старый урод, дери его за чахлую седую бороду.
Если б не дебил-человек, в спешке забывший разрезать свои путы до конца, а потому оступившийся и сверзившийся со скалы с диким криком, так и дрыхли бы ловцы, пока пленников и след бы не простыл. И без того заспанные Тхонга, выбравшиеся из шатров, застали только мелькающие пятки и удаляющиеся спины ничтожных. Тогда некогда было считать и разбираться. Бросив взгляд на тела часовых с завернутыми за плечи лицами, Чуча-Пу отправил отряд в погоню. Кого ловили, кого рубили, кому под зад ногой со скалы давали — ярость бурлила в крови. И только на обратном пути, собрав остатки не успевших далеко сбежать людей, командир ловцов сообразил — урода, шедшего к Таррену, не было. А значит, пропали и деньги, которые хромой скупердяй мог бы за него заплатить.
Кулак обреченно взвыл и развернулся к пойманным пленникам. Налившиеся кровью глаза остановились на черноволосом солдате, пойманном одним из последних. Сейчас тот зажимал колотую рану в боку, видно, кто-то пырнул сгоряча. И ладно, за дело.
— Где?
Тхонга забыл уточнить вопрос, кипящая ярость и накатившее ощущение бессмысленности всего похода мешали думать. Но ничтожный, съежившийся под взглядом, понял и без пояснений. И ответил, даже не думая отпираться: