Четыреста ступеней — уже за спиной, они убежали вниз узкой змейкой пережитых эмоций и размышлений. Триста ступеней — еще впереди, они ждут. Манят риском. И угрожают смертью.
Фольмар на мгновение закрыл глаза, облокотившись на холодную стену. Перевел дух и снова сделал шаг. Потому что за его плечами опыт прошедших лет, гордость Алифи и глупое нежелание сдаваться.
Шаг. Энгелар Хрустальный Родник, Владыка Куарана, бывший образцом и преградой. Он мог удержать то, что другие сдадут врагам без колебаний. Потому что не умел проигрывать. Предан. Убит. Его смерть — ошибка.
Шаг. Лорд Толариэль Встречающий Бурю, мечтавший о славе и грезивший троном Куарана. Он отказался быть статистом в большой игре, он рискнул и проиграл. Но проиграв сам, он разрушил все. Его недооценка — ошибка.
Шаг. Лорд Эллио Ревнитель Веры, умный, расчетливый, терпеливый. Он должен был использовать возможность, а превратил ее в катастрофу. Вера в него — тоже ошибка.
Шаг. Веллигар Мелкий Глоток, Владыка Тимаэля, почти нищий, почти разоренный, безнадежно пытающийся разжать когти, вцепившиеся в его горло. Он должен был отвести войска к своей границе, а повел их на восток в тщетной попытке остановить Клан Заката. Безумец, рискнувший там, где рисковать было нельзя. С ним ушла тысяча рыцарей, два мага и пять тысяч людей. Сколько из них вернется? От них нет вестей и, похоже, не будет. Доверие должнику тоже оказалось ошибкой.
Шаг. Аккуратно, с носка на пятку, контролируя дыхание и пульс бьющегося набатом сердца. Пауза.
Шаг. Рорка под стенами Куарана. Если город падет, волна Рорка хлынет на запад. Ослабленный уходом своего Владыки Тимаэль не устоит, а значит, шарги выйдут к Валлинору, и близится время катастрофы.
Шаг. Даже если Куаран благодаря стойкости защитников или прихоти судьбы удастся удержать — ничего не изменится. Потому что тогда обозленные племена Рорка перестанут биться в броню Бабочки Востока и ударят в мягкое брюхо земель Алифи, а значит, Тимаэль все равно не устоит, и катастрофа — будет.
Шаг. Владыка Иллариэна отказал в помощи, заявив, что свободные отряды ушли на юг. Уже отправлено письмо в северный Ромон и южный Сиэль с предложениями. Валлинор остановит поставку продовольствия, железа и минералов в Иллариэн, что позволит южному соседу повысить цены на зерно, а Ромону — на руду. Плюс деньги — много денег. А взамен — мелочь. По три сотни рыцарей да по тысяче человеческих солдат. Меньше просить глупо, больше — бессмысленно. А зерно и железо сейчас пригодятся и дома.
Шаг. Объявлена мобилизация, в солдаты забирают всех — крестьян, помощников Высших, рудокопов, кузнецов, ткачей — не важно. После войны можно восстановить человеческие ресурсы, главное, чтобы осталось, кому восстанавливать. Но селяне — не противник для шаргов. И все свободные инструктора по обучению бою стягиваются в Валлинор. На хорошие деньги всегда найдутся широкие карманы.
Шаг. Укрепляются городские стены, заново откапываются рвы, строятся и пристреливаются баллисты и требушеты. Деньги утекают бурным потоком, сокровищница пустеет, запасы опустошаются, но работа кипит. Сейчас именно это важно.
Что еще упущено?
Шаг. Шаг. Шаг…
Хриплое дыхание рвало легкие, пелена пота застилала взгляд, усталые ноги то и дело опасно скользили на узких ступенях, но почему-то Фольмар Яркий не сомневался — в этот раз он дойдет до самого конца…
Окованные железными лентами ворота были в меру высокими и в меру внушительными. Такие остановят бандитов и задержат отряд врага. На большее, конечно, их не хватило бы, но большего от них никто и не ждал: захолустный форт — не место для великих баталий. Луна бросала ленивые лучи на старое дерево и отражалась в давно не чищенном железе. Луна равнодушно смотрела на вымотавшихся путников и шатающихся от усталости лошадей — ей было все равно.
Бравин остановил шаг, хоть давно все было решено, доказано, оспорено и доказано вновь. Путь вел сюда, а дальше… Он оглянулся на хмурых спутников. Сколько он уже с ними? С молчаливыми тенями, надежно прикрывающими от смерти? Даты не спешили складываться в цифры — два месяца? Меньше? Вечность. С ними он отражал осаду и тонул в болоте, карабкался по стенам, пытал, угрожал, убивал. И прощался с друзьями.
В эти тяжелые ворота он войдет вместе с ними. Плечом к плечу. И если там ждет ловушка, то они закроют его от смерти в очередной раз, пусть на мгновение, пусть своими телами — закроют. А значит, у него еще будет шанс нанести последний удар. И видит Свет, в этот удар он вложит все, что у него осталось — все силы, всю ярость, все отчаяние. И пусть потом луна равнодушно смотрит на обломки этих стен и остатки уже никому не нужных ворот.
Карающие, словно прочитав мысли, обошли и встали возле него полукругом. Никто не пытался положить руку на плечо, не говорил ободряющих слов — все уже давно сказано, осталось только одна мелочь. Войти. И умереть первым, если потребуется.
— Ну что, пошли?
Ответить Бравин не успел, тяжелые створки, скрипя, подались наружу — их уже ждали.
Черный провал… Друзья? Враги?
Эпилог
Чего же ты хочешь? Покоя?
Я дам тебе этот покой.
Костюм похоронного кроя
И даже ящик пустой.
И шум тополей над тобою.
И слезы дождя над тобой.
Взамен заберу лишь одно я -
Надежду вернуться домой.
Седая женщина молча брела по переполненному войсками и беженцами городу. Толпа людей и какофония звуков не могли нарушить покоя ее уставшей души. Все закончилось. Все прошло. Только неясные образы и воспоминания пытались нарушить омут апатии и покоя. Женщина равнодушно смотрела на блистательных рыцарей Алифи, на пыльных замученных солдат, на толчею оборванных крестьян, в последний момент успевших проскочить в теперь уже наглухо захлопнутые северные ворота. Женщина не знала, что город окружен. Что бы изменилось, если бы она узнала? Ничего — ей не хотелось наружу, как, впрочем, ей не хотелось оставаться внутри.
Сегодня кто-то открыл ее комнату, первый раз за несколько суток, впрочем, это уже стиралось из памяти, как и то, что ее пинали ногами, а потом выбросили, словно мешок с мусором на грязную улицу. События рассеивались призрачной дымкой, не оставляя после себя воспоминаний.
Когда ее кормили в последний раз? Она не помнила, но есть не хотелось. Совсем. Два глотка воды из лужи под ногами — вполне достаточно, чтобы идти дальше. Свернуть на эту улицу, другую, зайти в тупик и тихонько повернуть обратно. Калитку рядом женщина не заметила, как не замечала и многое другое — грязь под босыми, сбитыми в кровь ногами, пронизывающий холод, подозрительные и брезгливые взгляды окружающих. Поднимавшийся из густой заросли деревьев шпиль храма Ордена Света женщина не видела тоже. Что изменилось бы, если бы увидела? Ничего — ей не хотелось идти в храм. Ей никуда уже не хотелось.
Она хотела одного — увидеть Солнце, но тучи и морось не давали ей даже этого.
— Скажите, какая улица ведет к Солнцу? — не у кого спросить. И никто не ответит.
Оставалось всего несколько мгновений до того, как тяжелое колесо вынырнувшей из-за угла телеги собьет ее с ног, протащит за собой по каменной мостовой и оставит умирать под взглядами равнодушных прохожих. В луже крови. В куче грязи.
И когда отступит все, уйдут боль, усталость, разойдутся стены домов, померкнет свет, останется только одно — образ незнакомой девушки, бегущей по спелому ржаному полю. К Солнцу.
Она потянулась к этому образу так, словно вся ее никчемная жизнь вдруг и сразу получила смысл, отчаянно, безумно. Крик умирающей отбросил назад немногочисленных желающих помочь.
— Обернись!
Нет. Не обернулась. Ушла…