— Как это понимать, барр?
«Молча», хотелось ответить Бравину. Сказать «молча» и броситься в омут схватки, не задаваясь таким лишним в этот момент вопросом: что будет потом.
— Все просто, советник. Я хочу убедиться, что Владыка Куарана жив. И как я уже сказал — сейчас.
— А иначе?
Напряжение сковало черты лица лаорца, стерев нелепую улыбку с губ.
— Нам лучше не обсуждать, что будет иначе, советник. Не будет никакого иначе. Вы сейчас прикажете, и сюда принесут носилки с Энгеларом. Хрустальный Родник примет решение, а я потом принесу извинения, и только после этого буду разбираться с городом.
Где-то рядом заклинатели Геррика также вошли в тахос и зачерпнули энергетические нити. Двое. Нет, трое. Впрочем, отвлекаться нельзя, сейчас не заклинатели решали, куда повернуть на развилке судьбы. Решал вот этот невысокий Алифи с колючими северными глазами.
Геррик демонстративно завел руки за спину и сделал шаг навстречу Бравину. Вплотную. Глаза в глаза.
— Я ведь не забуду, барр.
— Очень надеюсь, советник…
— Я привел тебе всех, кого смог, Вождь. Три с половиной тысячи ничтожных — продай я их торговцам с востока, мог бы нанять собственный отряд.
Мер То хмуро кивнул.
— Без головы не так просто это сделать, Шео Ма.
Воин хохотнул и, подойдя вплотную, положил руку на плечо вождя. Немного осталось в клане Заката шаргов, что могли бы решиться на такое безумство. Шео Ма — мог.
— Что не так?
— Все не так, — Мер То бросил короткий взгляд на толпу ничтожных, испуганно взирающих на кипевший вокруг лагерь Рорка. — Мой сын нужен мне здесь. И Орео Хо тоже. Но больше всего мне нужны те тысячи, что они увели с собой.
— Вождь, Шин-то ушел дальше на запад. Ему нужна победа, а не эти тысячи пленных. Ничего, он вернется скоро.
— Шео Ма, с каких пор ты разучился понимать то, что тебе говорят? — Мер То стряхнул державшую его руку.
Воин сделал полшага назад. Полшага — достаточно, они не лизоблюды Алифи, чтобы падать ниц перед своими правителями.
— Почему разучился? Есть же отряд Тун Хара, должны подойти хува — сил для начала хватит, а потом и Шин То вернется.
Мер То жестко смотрел на своего старого друга, в глазах вождя стыл лед.
— Нет больше Тун Хара. И его отряда — нет. Ни гонца, ни последней клячи. Хватит — забудь про него.
— Как — забудь? — Шео Ма непонимающе развел руки. — Три тысячи воинов — забыть?
— Ты задаешь много лишних вопросов. Слишком много. Я недоволен, Шео Ма. Всё. Иди, готовь своих Рорка к штурму.
Лицо воина, старое, укрытое густой сеткой морщин и глубокими следами ритуальных шрамов, покраснело. Он не собирался уходить так просто, смех растворился в подступающей волне гнева. Немногие видели веселого Шео Ма таким — он убивал и даже умирать собирался с улыбкой.
— Я — шарг, Вождь. Если я виноват — отправь меня в битву. Тебе нужен Орео Хо? Отправь меня, я первым поднимусь на эти проклятые стены. Думаю, старые кости ей подойдут не хуже молодых.
Мер То не выдержал и усмехнулся.
— Ты старый, плешивый мерин, Шео Ма. Какая тебе еще стена?
— Мерины не бывают плешивыми, вождь.
— Ты — первый. Вечером зайди ко мне, расскажешь о том, как воюет мой сын.
Тун Хара не вернуть. Где бы он не исчез вместе со своим отрядом, этого не изменить. Лучший, самый надежный помощник ушел к демону Ту, не попрощавшись. Но нельзя долго смотреть назад. Смотреть надо вперед, и Тун Хара там нет, а Шео Ма — есть. И Шин То. И Орео Хо. И вот этот город с высокими неприступными стенами. А значит, все еще будет.
Мер То окинул взором грозные крепостные башни. Обязательно будет. Причем скоро.
Ветер бился в могучие плечи башни Владыки, рвался внутрь и бессильно оборачивался эхом протяжных хрипов и диких стонов. Сегодня ветер сошел с ума, заставив Фольмара отказаться от ежедневного обзора города с высоты собственного балкона. С одной стороны — не так страшно, все равно подступавшая ночь грозила принести не тишину и хорошую погоду, а лютый холод. В такое время выходить на смотровую площадку, в общем-то, не имело смысла — все равно ничего не видно и не слышно. От такой прогулки только одна радость — уши отморозить. Но с другой стороны… Каждый день Фольмар Яркий смотрел вниз, на большую площадь у подножья башни, на изломанную каменную фигуру Алифи на высоком постаменте. Вспоминал. Думал. Чтобы после этого возвращаться к работе и помнить плоды былых ошибок. Странный ритуал, родившийся незаметно, за последние недели стал почему-то особенно важным.