Небо уже затянули сумерки, след луны появился за левым плечом, а мы с Тарреном все меняли людей на вещи. Товар на товар. Надежду на надежду. Хриплыми, стертыми до дыр от холода и дикой усталости голосами.
Силы заканчивались, ноги подкашивались и два перерыва на отдых остались в памяти одним смазанным пятном. Скоро конец. Почти восемь сотен рабов, мужчин и женщин, к этому времени уже отправились под защиту полуразрушенных городских стен Валенхарра. Еще три десятка сидели неподалеку и тряслись от холода — к вечеру здорово похолодало. Ничего, скоро все должно было закончиться.
— Послушай, мартышка, оставь себе эти драные портки, тряпье моих рабов стоит больше. Если нечего больше предложить, то остальных я уведу обратно с собой.
Наши запасы изрядно истощились, однако несколько интересных вещиц я приберег напоследок, вот только зачем торопиться? В конце концов, одной хорошей вещи найти применение проще, чем вороху плохих.
Было похоже, что Таррен тоже здорово вымотался и искал повод закончить торг. Ничего, мы упрямые, а расходиться нам было еще рано. Или поздно… Шум за спиной заставил поеживающегося под порывами холодного ветра Тхонга прервать разговор. Еще через мгновение я услышал предупреждающий выкрик невысокого Рорка в разноцветном халате, что занял место рядом с работорговцем еще три сотни рабов назад. Будь проклят мир, в котором время приходится считать вот так: не в часах, не в минутах, даже не в биениях сердца — в рабах, что перешли из одних рук в другие.
Удар шамана не стал для меня неожиданностью, я ждал его с самого первого взгляда на знакомого Рорка с мутным пятном вместо огненного клубка в груди. Свернутый в тугой жгут поток энергии я не успел остановить, а, возможно, и не смог бы — не с моими знаниями и способностями. Я сделал то, чему учил меня Мастер заклинаний, сбросил его по касательной влево и ушел перекатом в противоположную сторону. А потом, не тратя времени на попытку подняться, безуспешно попробовал ударить сам и вновь ушел в перекат. Мысли исчезли, идеи пропали, не успевая даже оформиться, размываясь волнами паники. И только слова Бравина стучали в мозгу набатом: «Главное — чувствовать границу и не попадать в его паутину, паук опасен только в пределах зоны, в которой он хорошо чувствует силу».
Где эта граница? Где?
Еще один удар шамана и вновь в последний момент успеваю уклониться, встречным потоком силы отбрасывая луч Тахо в сторону. И трудно зацепиться. Пусто вокруг. Синие ленты упрямо не желающей идти в руки силы и огненные точки бьющихся в страхе сердец. Глаза успевают заметить черные сполохи выпущенных стрел. Кто стрелял? В кого? С каким результатом? Вопросы, которые сейчас не имели значения — мутное пятно в груди эмпата наполнялось энергией, разгоралось, превращаясь в бушующее пламя. Бравин не рассказывал мне о таком. Что положено в таком случае делать? Бежать? Так поздно уже бежать.
Оранжевый, теряющий хлопья света шар я не смог заблокировать на расстоянии, пришлось броситься под него прямо на снег, чувствуя, как вскипает дикой болью и покрывается волдырями спина, походя задетая ударом шамана, как снег подо мной в считанные мгновения превращается в воду.
Я снова попытался собрать всю доступную энергию вокруг себя: каплю из холодного снега, две — из талой воды, больше — из огненных точек человеческих жизней, все остальное — из собственного тела. Всё в общий котел, в неясное, не до конца сформированное творение, брошенное навстречу Рорка. Что это было? Шар, словно побывавший под прессом и превратившийся в большую полусферу? Стена, встретившая препятствие и выгнувшаяся по краям? Продукт отчаяния, неопытности и судорожной попытки сделать хоть что-нибудь.
Тхонга в халате рассек мое творение лучом Тахо, отбросив обрывки заклинания в сторону деревьев. Пошатнувшись от напряжения. Зарычав. Захрипев. Но оставшись стоять на ногах.
Я увидел это вскользь, вновь бросившись на землю в попытке еще больше разорвать дистанцию. Плечом в неглубокий снег, приземлившись на разбитые о ледяную корку руки. Я был готов ударить снова, я чувствовал в себе силы, но внезапно мне перестало хватать воздуха. Я открывал рот, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного, — тщетно. Плыло в ушах, кровь набатом стучала в висках, а мир наливался чернотой. Смерть начала точить свою длинную косу, примериваясь для последнего удара.