Он встал и включил музыку. Услышав старую знакомую мелодию, Стас подумал, что Гера так и не вынимал кассету из магнитофона с того самого вечера. Он посмотрел на потертый стул за шкафом, на котором тогда сидел.
«Конечно, у нее и до меня мужчины были, и я это знал, – успокоил он себя. – Зато теперь у меня милый уютный дом, а у него, как была какая‑то вечно неубранная пещера, так и осталась». Он отрыл бутылку пива и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков.
– Подожди. Давай я кружки принесу, – предложил Гера.
– Не-е, не надо. Так вкуснее.
Стас не пил пиво очень давно. Да и водку тоже. Иногда они брали с женой домой бутылку хорошего вина. Поэтому сейчас от такого коктейля быстро опьянел.
– Я тебе даже в чем‑то завидую. Свободный человек, – Станислав дотянулся до магнитофона и сделал музыку погромче. – А я как электричка – еду по расписанию.
– Каждый сам выбирает то, что ему нравится, – пожал плечами Гера.
– Неужели тебя все это устраивает? – допивая пиво, спросил Стас, показав рукой на скромное убранство квартиры. – Это же, по сути, нищета.
Гера взглянул на него оценивающе, будто размышляя, стоит ли ему говорить или нет.
– Ну тут только два варианта. Или ехать вместе со всеми к конечной станции или сойти с поезда. Как ты точно сказал – с электрички, следующей по расписанию.
– А с неё можно сойти?
– Конечно. Увидел в окошко красивое место: луг с ромашками или рощу с речкой – отжимай ногой двери в тамбуре и выпрыгивай.
– А если разобьешься?
– Рано или поздно, но конец все равно один. А так хотя бы попытаешься пожить немного в собственной вселенной. Но есть один минус – для тех, кто остался в поезде, ты умираешь. Так что если тебе нравится кататься, в общем вагоне…
– Ну ты же тоже мечтал стать великим художником, – перебил его Стас, – и значит ехал вместе со всеми, соблюдая кем‑то придуманные правила.
– Это раньше казалось, что в этом есть какой‑то смысл. Известность, поклонники, мечты о совершенном мире, идеи всякие… Маркс и Кампанелла. Все это чушь. Иллюзия и сладкий самообман. Ты прав: та же электричка с чужими правилами. Давай лучше еще по одной, – он разлил по рюмкам остатки водки. – Вот вечные ценности, – он достал из банки маринованный огурчик и показал им на бутылку и закуску. – Главное, чтобы они были рядом, под боком.
– Да. Раньше все было по‑другому… – Стас решил сменить тему разговора. – Время было замечательное, – он раскачивался в кресле в такт музыки. – Возможности всякие, планы, новые встречи. А сейчас… Я ведь после того, как женился, почти никого и не видел. Вот бы всем собраться. Выпить, поплясать.
– А в чем проблема? Помнишь, тебе Людка нравилась, на пару лет младше нас училась.
Конечно Стас помнил свою первую любовь.
– А ты с ней поддерживаешь отношения? – стараясь не показывать охватившее его волнение, спросил он.
– Ага. Она же в соседнем подъезде живет. Два раза замужем была, но почти не изменилась. Все та же девочка, ждущая на причале кораблик с алыми парусами. Давай позвоню? Она любит выпить‑поболтать.
– Звони конечно, – обрадовался Станислав. – А что? Придет?
– Сейчас узнаем. Зачем гадать.
Гера достал из кармана телефон и вышел на кухню, прикрыв за собой дверь. Через несколько минут он вернулся.
– Через полчаса будет, – доложил он. – Как узнала что ты здесь, чуть сознание не потеряла от радости, – художник чуть замялся. – Только это… Я сказал, что у нас вина много, а мы уже и водку допили.
– Понятно, понятно… Я сейчас. Мигом, – Стас вскочил с кресла и, похлопав себя по карманам, как молоденький петушок хлопает крыльями при виде симпатичной курочки, вылетел в коридор.
На свежем воздухе он сразу протрезвел. Его чувство к Людмиле было когда‑то сильным и очень болезненным. Уже и она давно окончила школу, и он институт, но Стас все никак не мог на что‑то решиться. Он вспомнил ее голубые с золотыми искорками глаза, всегда смотревшие на него насмешливо и одновременно с ожиданием, и вновь ощутил состояние робости, неуверенности, которое охватывало его всякий раз, когда она была рядом.
За несколько дней до неожиданной встречи со своей будущей женой он нашел смелость пригласить Люду в кафе, но она не пришла. Она, конечно, перезвонила, извинилась и попросила перенести это свидание на другой день. Но Стас больше не решился.
«Интересно, какая она сейчас? – подумал Станислав. – Гера сказал, что совсем не изменилась». Его жена бесспорно красавица, но в Людмиле было что‑то особенное, от чего перехватывало дыхание и вырастали крылья.