Для Карлсена такой опасности не существовало: чувственное воздействие давало ему возможность взирать на них с отстраненностью портретиста, любующегося красотой натурщицы. Но и сейчас при взгляде на панораму охватывала трепетная завороженность.
Усилием воли он вернул внимание к происходящему. Рядом стоял один лишь Крайски. Остальные деликатно удалились, давая неофиту возможность исследовать свои новые чувственные горизонты.
— Как оно зовется? — даже не сразу спросил Карлсен.
— Гребиры называют его Буруджи-Рота, «Лестница в облака». Местные же зовут его Моррен.
— Что еще за «местные»?
— Ульфиды и грибудины.
— Грибудины??
— Помесь животного с рептилией. Сокращенно, гриски — что-то вроде «поганцев».
— Кто-то из них живет в Гавунде?
— Нет. Гребиров они ненавидят.
К ним подошел юноша — тот самый, что помог Карлсену добраться до вершины — он приветственно сжал ему предплечие.
— Ну что, пора представиться. Звать меня Креб. В этом выезде я старший помощник начальника.
— А начальник кто?
— Люко, заместитель гребиса.
— Меня с ним знакомили. Он здесь?
— Скоро прибудет. А как прибудет, нам пора сниматься. Желаешь отдохнуть?
— Нет, спасибо. Чувствую себя теперь превосходно.
— Если передумаешь, моя палатка в твоем распоряжении, — юноша с легким поклоном отошел.
— Я бы на твоем месте выкупался, — посоветовал Крайски. — Чем больше наберешься изол-силы, тем лучше.
Хороший совет. Освоившись уже впитывать струящуюся из земли силу, Карлсен ощущал себя атлетом, тело которого изнывает по мощной нагрузке, или пловцом, наслаждающимся ощущением холодной воды.
Озерцо, тоже кобальтово-синее, было диаметром в сотню ярдов. Трамплином для ныряния служила незамысловатая платформа из серого крапчатого камня. Карлсен направился было к ней, но Крайски остерег:
— Нет-нет, сперва войди так.
Знает, что говорит: улыбочка вон какая. Вода, как и там, в озере, не давалась, упруго прогибаясь под ногами. А между тем один из купальщиков, нырнув с платформы, гладко ушел вглубь — что характерно, без фонтана брызг.
Ответ нашелся инстинктивно. В состоянии чувственного воздействия, где взгляд сквозил волевой силой, он сфокусировал внимание на вдавленную в поверхность ступню. Эффект такой, будто на воду направили лупу, а то и микроскоп. Моментально осозналась причина поверхностного натяжения: из глубины поверхность со всех сторон лупили шарики-молекулы. Многие, разумеется, прорывались в воздух и шлепались обратно. Поскольку вода кипела ксилл-энергией, напор молекул изнутри намного превосходил тот, что в обычной воде, потому-то нога входила с таким трудом. Можно было разбить поверхность чисто физически до глубины, где напор изнутри и снаружи выравниваются. Однако проще было сузить луч внимания до лазерной спицы и легко проникнуть под поверхность, а там снова его расширить. Создавался своего рода туннель, по которому нога проникала через поверхность. Вот так: сначала одна, затем другая. Погрузив же обе, затруднений он больше не испытывал.
Вода обжигала холодом, но и это было приятно: повышалась воля к сопротивлению, привнося дрожь восторга. Особенно сладостным было погрузить пенис: видимо, из-за Фарры Крайски, улучившей возможность получать мужскую энергию напрямую из ее источника (С женской точки зрения, находиться внутри мужчины — это ли не идеал секса!). Стимул был такой интенсивный, что при желании можно было довести до оргазма. Но это казалось постыдным разбазариванием энергии. Вот если б сжимать в объятиях Фарру Крайски или Ригмар…
Карлсен с завистливым восхищением проследил, как ныряет с платформы очередной купальщик. Надо же, какая сноровка: создать «трубу», когда тело уже в воздухе. А что, если сейчас взять и… ч-черт: не успел отвлечься, как уже растянулся по поверхности.
Тело при купании, без малого, горело. Но огонь был подвластен, и ощущение попросту пьянило.
Ступив на берег, Карлсен понял почему. Все в Джираше источало жизненную энергию, вовлечено было в борьбу за большую жизненность. Но борьба эта зачастую была тупа и неосознанна — вроде тех рачков, что искромсали ему полпалки вместо того, чтобы наброситься на ноги. Человеческий разум давал Карлсену возможность видеть суть происходящего, и осознание этого бередило неуемной радостью. Исполненный энергии, он мог чувствовать свой разум так, как ощущается тело. Состояние такое, что он бы с радостью согласился пробыть на вершине Горша несколько дней, — а то и недель, — кряду.
Он оглянулся на резкий окрик: Креб цепко всматривался в восточный небосклон. Вначале ничего заметно не было, но постепенно на горящем сквозной зеленоватостью небе проплавилось белое пятнышко, размером не больше почтовой марки (надо же, взгляд у парня просто орлиный!) Купальщики повылезали из воды и тоже с энтузиазмом смотрели на растущее пятно. Карлсен, ожидавший увидеть что-нибудь вроде летающей капсулы (вспомнить тот же корабль в Хешмар Фудо), растерянно смотрел, как по небу вьется что-то вроде воздушного змея.
Заметили его и птицы, скопившись вокруг с басистым рявканьем: наглец вторгся на их территорию. И тут вдруг одна, вспырив перья, колом пошла к земле, остальные испуганно рассеялись. Юноши отреагировали дружным хохотом.
Отсюда уже различалось: белая овальная досточка, на которой, расставив ноги, крепко стоит человек. Карлсен впечатленно прикинул высоту над долиной (да-а, вот уж храбрец так храбрец).
— Что это, — тихонько спросил он у Крайски, — ковер-самолет?
— Вроде того.
Теперь можно уже было разглядеть и Люко, скользящего по воздуху с удалью опытного серфера. Досточка посередине была чуть вогнута: видимо, гибкая.
Последнюю сотню ярдов Люко снижался постепенно, как на парашюте. Он стоял, уперев ноги, а руки раскрылив на уровне плеч. В момент касания все шумно его приветствовали, включая Карлсена, неподдельно восхищенного ге— роем, выстоявшим весь полет на эдакой летающей наволочке. Люко с полуулыбкой признательности шагнул на землю твердо, будто с трапа корабля. Молодые люди застыли навытяжку, опустив при этом головы.
Люко, оглядевшись, увидел Карлсена, единственно из всех не застывшего в стойке. Он шагнул вперед, вытянув руку.
— Славно. Рад видеть. — Пожатие было ледяным — (Карлсен заметил, что короткая седая стрижка серебрится изморозью, равно как и усы меж кабаньими клыками).
Отрывисто кивнув Крайски, Люко повернулся к Кребу:
— Пора в путь. Дел уйма.
Вблизи удалось разглядеть, что летающая эта подстилка представляет собой подобие мата, дюймов восьми в толщину и серебристого, как бы с алюминиевым напылением. Причем крупнее, чем казалось снизу: примерно во— семь на шесть футов.
— Что это?
— Антигравитационный коврик — очередное изобретение каджеков.
— Вроде того, что в капсуле у Грондэла?
— Вроде. Только там все построено на электричестве. А здесь на изолсиле.
— На ксилл-энергии, что ли?
— Да, плюс ментальная сила.
Карлсен, воровато зыркнув по сторонам (все чем-то заняты), ступил на подстилку. Эффект странный. Секунду он словно готов был взняться в воздух. Но тут в уме мелькнуло, что это лишь наваждение — просто прервался поток энергии, нагнетаемой из желтой травы. Парадокс какой-то: снова затошнило. Поспешно сойдя, Карлсен блаженно ощутил хлынувшую в тело силу.
А вокруг кипела работа: разбирались палатки, увесисто шлепаясь в деревянные ящики. Карлсен тем временем прогулялся к противоположному концу плато, взглянуть на запад: путь проляжет скорее всего туда, так что не мешает взглянуть, как оно там. Вид, откровенно говоря, обескураживал. Следом за желтой травой и поясом красной глины начиналась заведомо непролазная чащоба. Не побеги уже, которые удавалось отогнать молниями изол-силы, а такие заросли деревьев и шипастых кустов, что нечего и соваться.