Он, выпрямившись, протянул плод Карлсену. Тот приняв было его на ладонь, поспешно обронил: плод сделался теплым как кровь.
- Ты попробуй, - как ни в чем не бывало сказал Крайски.
Карлсен, подняв, осмотрительно поднес плод ко рту. Мякоть оказалась плотной, сытной, хотя с каким-то непонятным фруктовым привкусом: не то перезрелая черника, не то земляника с малиной. Вкуснее, казалось, нет ничего на свете. Проходя по пищеводу, пища вызывала знакомый трепет, свойственный жизненной энергии. Карлсен куснул еще раз.
- Не увлекайся, - предостерег Крайски. - Он слегка хмелит, а навеселе нам быть ни к чему.
- Прелесть какая. Я и не чуял, что так голоден.
- Тогда тебе лучше вон того попробовать.
Крайски подвел его туда, где в сотне-другой ярдов покачивались на высоченных - в рост человека - стеблях пурпурные початки, и молниеносным усилием оторвал один из них. Карлсен взялся было подражать, но проворства не хватило: получилось все равно, что сгибать стальной прут. Крайски, рассмеявшись, повторил прием, все тем же молниеносным движением сорвав еще один початок.
- Это тебе не комара газетой хлопнуть! Тут на планете и плоды и растения борются, чтоб не достаться на съедение.
Опять же, пурпурный початок показался на удивление тяжелым, по земным меркам, кусок гранита.
- И как его едят?
- Просто надкуси как следует. Смотри-ка.
Крайски, взяв початок обеими руками, впился в него зубами. Затем, сплюнув себе на ладонь горсть семян, резко растер их друг о друга. Вытянув сложенные ладони, продемонстрировал: шелуха отделилась. Шелуху Крайски сдул, а семена стал жевать.
Стиснув початок в ладонях, Карлсен сжал челюсти - не семена, а гравий какой-то, даже за зубы боязно. Но стоило отделиться нескольким, как остальные посыпались уже сами собой, став теплыми и податливыми. Подражая Крайски, он растер их в ладонях; шелуха отделилась на удивление легко. Сдул ее, и вот они семена - мясистые, с сытным, прямо-таки мясным вкусом, да еще и теплые.
Всякий раз, когда он подносил початок ко рту, семена сопротивлялись, все равно, что напрягая мускул. Но стоило надкусить как следует, и напряжение пропадало.
Карлсен попробовал выскрести все семена наружу острым камнем оказалось, так быстрее и проще. После некоторого упорства все семена высыпались совершенно свободно. Удалив шелуху, он стал жадно насыщаться. И опять показалось, что приятней пищи нет.
- А почему теплые-то?
- Они всю свою жизненность сплотили на сопротивление. Стоит его сломить, как она переходит в тепло.
Зерна оказались на редкость сытными, только вызывали странноватую тяжесть. Действительно возникало ощущение, что прибываешь в весе. Доев, Карлсен вернулся к оранжевому кусту и смахнул еще один плод. С обретенной сноровкой это давалось легче: ребенком он горазд был ловить мух на лету занятие сродни этому. Хотя здесь открылось, что плоды еще и телепаты: напрягаются до того, как поднял руку, так что надо лишь смахивать их сразу, пока не отреагируют.
Нажевавшись сочной мякоти, Карлсен удовлетворенно вздохнул. Прав Крайски: слегка пьянит. Тепло прямиком передалось в пах, вызвав неуемную эрекцию. Перспектива встречи с женщинами наполняла томным вожделением (причина, видимо, в только что поглощенной, энергии), как у чующего еду голодного животного.
Вольготно растянувшись на спине, Карлсен заложил руки за голову. Да, веса несомненно прибавилось, но ничего неприятного в этом нет, даже наоборот. Он зевнул.
- А теперь что?
- Ждем, - коротко ответил Крайски, сидящий спиной к деревцу.
- Ты уверен, что им про нас известно?
- Абсолютно.
- А откуда?
- Для начала, им все должен сообщить джерид, - он кивком указал на "дерево", виднеющееся на горизонте.
- Что-то вроде системы раннего оповещения?
- И гораздо больше.
- Ты сказал, у женщин есть причина ненавидеть мужчин. Из-за чего?
Карлсен посмотрел на него, подняв брови.
- Ты все еще не понял?
- Не забывай, я с этим местом едва знаком.
- Какая разница. Есть же логика. Вдумайся: когда на Земле примечаешь какую-нибудь красотку, чего тебе хочется? Поцеловать, приобнять, затащить в постель. Ты ее, попросту говоря, почитаешь за пищу. Половой акт приносит удовлетворение не хуже еды. Теперь доходит? На Дреде мужчина, добиваясь женщины, хочет поглотить ее, съесть, осушить словно бокал вина.
- И что, при этом обязательно с ней что-нибудь такое, сотворить?
- Нет, конечно. Чаще обходится без этого. Но для них в этом какая-то неполнота... как если бы мужчине на Земле позволялось лишь гладить женщину по волосам, но никак не целовать или тем более любиться. Разумеется...
Он осекся так внезапно, что Карлсен распахнул глаза и поспешно сел. В нескольких футах находилась женщина.
Она пристально смотрела на них из какого-то приземистого транспортного средства, белого, похожего на машину с откидным верхом, только без колес. -Чего вам надо? - резко спросила она.
Язык совершенно незнакомый, но мысль так отчетлива, будто произнесена на английском.
- А-а, Логайя, - сказал Крайски с несвойственной ему робостью. - Рад снова тебя видеть.
Рыжие волосы женщины были подстрижены очень коротко, можно сказать, бриты. Лицо красивое и очень сильное, с неподвижным взглядом, под которым глаза у Крайски начинали бегать.
- Ты знаешь, что вас сюда никто не звал.
- Извиняюсь. Я не знал, что... - Крайски звучал провинившимся школьником.
- Кто этот человек? - она перевела взгляд на Карлсена.
- Я назначен его учителем.
- Вот как, - это ее, похоже, удовлетворило. - И зачем ты его сюда привел?
- Показать вашу планету.
Она продолжала молча их разглядывать, очевидно полностью владея ситуацией - судья, в силах которого казнить или миловать.
- Я возьму вас, - произнесла она наконец. - Но не могу гарантировать, что вас примут.
- Спасибо тебе, - смиренно кивнул Крайски.
- Полезайте.
Сойдя со своего сиденья, она жестом указала на заднюю, открытую часть машины. Удивительно: роста в ней было всего около пяти футов - властный вид словно придавал ей размеров. На ней было практичное одеяние в коричневую и черную полосу - без рукавов, длиной чуть ниже колена. Фигура ладная, только шире и сильнее, чем у земной женщины. Силы явно хватает, чтобы каждого из них поднять одной рукой.
Задние сиденья были низкими (уселись практически на полу) и покрыты пурпурным материалом, по виду, кожей того плода. Женщина забралась на переднее сиденье. Как только устроилась, машина взнялась в воздух и рванула с такой скоростью, что их придавило к стенке. Двигалась она абсолютно бесшумно. Ясно теперь, как ей удалось незаметно приблизиться чуть ли не вплотную.
Непонятно, как она управлялась с вождением: ни руля не было заметно, ни каких-либо кнопок. Странно то, что, несмотря на скорость, ветер не бил в лицо. Вытянув руку, Карлсен наткнулся на невидимый барьер: понятно, что какое-то силовое поле.
- Ригмар вам не обрадуется, - не оборачиваясь, сказала она. - Она велела мне дать вам от ворот поворот.
- Извини, - промямлил Крайски.
- Твой товарищ гребир?
- Нет, землянин.
- А-а, понятно, - произнесла она вроде чуть приветливей. Впечатление подтвердилось, когда спустя секунду она бросила совсем другим тоном:
- Вы оба смердите.
- Пришлось натереться кровью капланы...
- Да уж вижу, - оборвала она. Крайски поспешно смолк.
Неслись так быстро (где-то сотню миль в час), что пейзаж по обе стороны сливался в рябь - в основном просторы синей степи с островками пурпурных початков. Через какое-то время мимо замелькали возделанные угодья с ярко-желтыми листьями, только слишком быстро, плодов не различить. Потянулись поля - красные побеги, питонами путающиеся по земле. Свыкнувшись уже с тем, что зеленой растительности здесь нет, Карлсен неожиданно увидел ярко-зеленые участки с зародами какой-то травы - длинные скатки, напоминающие колонны античного храма. В сравнении с земной растительностью зелень была гуще, сочнее. Небо к этой поре выцвело до слепяще-белого, от чего все цвета обрели варварскую роскошь тропиков. Пастельных тонов в этом мире не было.