— Ну, конечно, — выговорил Карлсен.
— Что «конечно»? — услышал его на «Гермесе» Крэйджи.
— Я только что мысленно приказал обручам раздвинуться, и они так и сделали! Ты понимаешь, что это значит?
— Высшего уровня техника…
— Я не об этом. Это значит, что Существа, вероятно, все еще живы. Обручи по своему устройству реагируют на их мысленные импульсы. Я уж подумываю, а нельзя ли… — Он вперился взглядом в стол, мысленно приказывая обручам снова сомкнуться — никакой реакции.
— Нет, здесь все продумано, — подытожил Карлсен. — Но как они, черт их дери, выбирались отсюда наружу?
— С корабля?
— Нет, сквозь эти стеклянные стены. — Говоря это, он уставился на край стены, мысленно приказывая невидимой двери отвориться. Произошло нечто неожиданное: в сторону гладко соскользнула вся стена целиком. В эту секунду Карлсен увидел Айвса и Стайнберга, плывущих вдоль анфилады с ложем-саркофагом.
— Ребята! — позвал он. — Вы не через дверь, через стену попробуйте.
— Как это у тебя, черт возьми, получилось?
— А вот так. — Сосредотачивая взгляд на стене, Карлсен уже наперед знал, что она закроется. Через несколько секунд она была на прежнем месте. — Все здесь рассчитано на телепатические сигналы. Но только изнутри.
— Откуда ты знаешь?
— Смотрите.
Карлсен подошел к стене, приказывая ей открыться — и стена, пропуская его, скользнула вбок. Оказавшись снаружи, он приказал ей закрыться — стена не двигалась.
— Видите? Приказывать можно, только находясь внутри.
Астронавты тем временем разглядывали блондинку. Она была стройнее и на несколько лет старше той, темноволосой; с такой же упругой и гладкой кожей.
— Пойдемте. Пора возвращаться на «Гермес». Когда снимали в очистном шлюзе скафандры, Карлсен обратил внимание, что Айве и Стайнберг скверно выглядят. Айве постоянно тер глаза ладонью.
— Прилечь бы, отдохнуть…
— И мне, — присоединился Стайнберг.
— Идите ложитесь оба. Отдых заслужили. Только эту голышку, смотрите, не троньте!
— Шеф, — веришь, нет, — сказал Стайнберг, — так спать хочется, что ей бы от меня сейчас все равно не было толку, будь она даже живая.
Дожидавшийся их на посту управления Крэйджи сказал:
— Только что пришло распоряжение с лунной базы. Завтрашний день полностью посвятить съемкам — весь корабль вдоль и поперек — и к Земле.
В Гайд-парке уже цвели нарциссы. Карлсен, прикрыв глаза, сидел, откинувшись в шезлонге, и чувствовал на коже тепло апрельского солнца. Уже три месяца на Земле, и все же трудно снова привыкнуть ко всей этой несказанной красоте. Земная гравитация воспринималась с трудом, особенно поутру, поэтому Карлсен в такие часы обычно чувствовал приятную расслабленность, словно человек, набирающийся сил после болезни.
— Прошу прощения, вы, случайно, не капитан Карлсен? — послышалось возле. Он устало открыл глаза. Вот он, один из побочных эффектов популярности: прохода нет от узнающих. Напротив, заслоняя свет, стоял, сунув руки в карманы, молодой человек крепкого сложения, Карлсен взглянул на него не особо приветливо.
— Вы меня не помните? Я — Сет Эдамс.
Фамилия знакомая — но и только.
— Ну, как же, — произнес Карлсен на всякий случай.
— Вы были другом моей матери, Виолетты Мэплсон.
— А-а, ну конечно… — теперь Карлсен действительно вспомнил.
— Не возражаете, если я к вам подсяду, на пару слов?
— Отчего же… Присаживайтесь, — Карлсен указал на шезлонг рядом.
— Сет, ты идешь или нет? — вдруг окликнул откуда-то поблизости молодой женский голос.
К ним приближалась приятной наружности девушка в белом платье, рядом семенил на поводке мопс.
Молодой человек раздраженно сверкнул на нее глазами.
— Да, погоди минуту. Я… — он смущенно глянул на Карлсена. — Это капитан Олоф Карлсен, очень давний знакомый моей матери.
— Карлсен, привстав, протянул девушке руку. Та удивленно распахнула голубые глаза.
— Так это вы — капитан Карлсен? Ой, какое чудо! Я же, знаете, так мечтала с вами познакомиться… Куини, перестань сейчас же! — собачонка начала сердито тявкать на Карлсена.
— О, Боже! — простонал Сет Эдамс, страдальчески закатывая глаза.
— Ничего, ничего, — успокаивающе сказал Карлсен. Свесившись с шезлонга, он потянулся к собаке.