— Мы беседовали о тебе. Он считает твою встречу с той женщиной… словом, это могло сказаться на тебе сильнее, чем ты думаешь.
Карлсен раскрыл было рот, но вновь ощутил глубокое нежелание говорить — то, что испытывал и прежде. Видя, что Фаллада молча дожидается ответа, он пересилил себя.
— Мне надо кое-что тебе сказать.
Вверху на лестнице ударил гонг.
— Это может подождать до после завтрака? — спросил Фаллада.
— Да, пожалуй. В общем-то, надо, чтобы граф тоже присутствовал.
Фаллада с любопытством и как-то сбоку глянул на него, но ничего не сказал.
Остальные, включая Сельму, уже сидели за столом. Столовая окнами выходила на восток, и солнечный свет был нестерпимо ярким.
— Доброе утро, — поднялся Гейерстам навстречу гостям. — Спалось, надеюсь, хорошо?
— Тяжело, — сказал Карлсен, довольный своим ответом: и четко, и искренно.
Он сел между Сельмой и Луиз. Заговорил Гейерстам.
— Мы все надеемся уговорить вас остаться, по крайней мере, еще на денек.
Карлсен взглянул на Фалладу.
— Все зависит от Ганса. Я-то свободен, а у него работа.
— Ой, пожалуйста, останьтесь еще хоть ненадолго, — жалобным голоском попросила Аннелиз Фрайтаг.
Протягивая руку за поджаренным хлебцем, Карлсен случайно коснулся руки француженки. Моментально и без тени сомнения он понял, что ей известно все о Сельме Бенгтссон. Ее осведомленность удивляла. Вместе с тем он почувствовал, что желает эту девушку. Но это не было естественное мужское желание раздеть привлекательную девчонку. Оно было связано с жизнью и теплом, ключом бьющими в ее юном теле. Хотелось раздеть ее донага, прижаться к ней всем телом и по капле выцедить весь ее жизненный запас. Секундой позже до него дошло, что то же он испытывает и к Аннелиз, и что желание наделяет его способностью проникать в их мысли. Обе девушки знали, что Сельма провела ночь в его спальне. Он даже понял, каким образом они это проведали: Сельма оставила свою дверь незапертой и не выключила свет. А утром в семь пятнадцать мимо комнаты проходила Луиз, заглянула и увидела заправленную постель.
Очарованный новым своим даром, Карлсен ел с отсутствующим видом, односложно отвечая на вопросы. Нечто подобное он ощущал во время интимной близости с Джелкой: чувство слитности, когда эмоции одновременно разделяются обоими. Он чувствовал это, как чувствовал души своих детей, когда те были младенцами. А теперь еще вспомнилось, что как-то раз он ощутил это в детстве, стоя однажды летним утром у дерева в саду. Основой всего было глубоко подсознательное движение, никогда не достигающее пределов явного восприятия. Теперь оно проявлялось более внятно. Почти не напрягаясь, Олоф мог уловить, что Луиз Курель тесен лифчик, и бретелька режет левое плечо. А Аннелиз скинула под столом туфли, потому что ей нравится ощущать босыми ногами толстый, мягкий ковер. Обе они завидовали Сельме Бенгтссон. Аннелиз просила, чтобы он остался, поскольку ей хотелось быть рядом с ним. Луиз полагала, что он находит ее привлекательной как женщину и переспит с ней, если будет такая возможность. А вот чувства Сельмы его настораживали. Ее буквально лихорадило; она с трудом перебарывала желание протянуть руку и коснуться его под столом. Она видела фотографию Джелкй с детьми, но ей было все нипочем. Сейчас она подумывала: а не переселиться ли в Лондон? Не попроситься ли к Фалладе на работу? Ее устраивало быть любовницей, на большее она не претендовала. Но про себя она таила мысль со временем разлучить их с Джелкой. В этом отрешенном упорстве было что-то жестокое, непреклонное, настораживающее.
Капитан попробовал вчитаться в мысли Гейерстама, но из этого ничего не вышло. К нему у Карлсена влечения не было, поэтому ум графа оставался как бы заперт. То же самое и в отношении Фаллады. В его мыслях смутно ощущалось напряжение, но когда Карлсен попытался проникнуть глубже, контакт, похоже, прервался.
Олоф еще задумал определить, находится ли вампирша по-прежнему в нем, вытягивая энергию. Опыт прошлой ночи дал понять, как можно пронаблюдать ее присутствие. Судя по всему, ее не было. В таком случае, почему его тянуло к женщинам, сидящим за столом? От догадки похолодело сердце: потому, что их хочет он сам. Для себя, не для нее. Сердце яростно забилось от приступа тошнотворного страха. Тут Карлсен вспомнил, что собирался поделиться на этот счет с Гейерстамом, и от сердца малость отлегло.
Аппетит сошел на нет, поэтому Карлсен был только рад, когда завтрак закончился.
— Я обычно прогуливаюсь по берегу, или гребу к заливчику на той стороне, — сказал Гейерстам. — Вы вдвоем не желаете присоединиться?