Ему необходимо исходить только из той версии, что это убийство, но каким образом их могли так убить? Придется восстанавливать буквально по часам и минутам последние, скажем, два месяца, чтобы с запасом, их жизни. И смотреть, что и где у всех пересекается. Может быть, отыщется что-то странное или непонятное. Пожалуй, — решил Немирович, — это я и поручу отрабатывать своим помощникам.
А если все же это не убийство, то что? Что, если само время как-то выталкивает тех, кто не должен в нем находиться? Ведь эти ребята в другом варианте истории уже давно мертвы, их нет. Если это так, то здесь, пожалуй, ничего не сделаешь. Но можно попробовать как-то выяснить, так это или нет. Как выяснить? Немирович вздохнул — это тоже пока непонятно. Но, по крайней мере, если это так, то Путину с Лавровым ничто не угрожает, ведь они и в другом варианте истории жили еще очень долго. По крайней мере, до 2020-го года точно. И если подтвердится версия о…, Немирович задумался, пусть — "временном парадоксе", то это уже будет хороший результат, ибо хотя бы начальство в этом случае может расслабиться. Парней ведь уже все равно не вернуть.
Немирович сидел и по привычке барабанил пальцами по столешнице. Это всегда помогало ему думать. Посидев еще немного, он взглянул на часы и понял, что хочет есть. А заодно, решил он тут же, надо прогуляться, чтобы проветрить мозги. Кажется, недалеко есть кафе, это сейчас лучший вариант, чем ведомственная столовая — никто не будет отвлекать.
Он взглянул в окно, погода отличная, небо ясное. Встал, запер все документы в сейф и, прихватив пиджак, где было удостоверение и бумажник, вышел из кабинета.
Немирович вышел из здания Следственного управления и, не торопясь, пошел в сторону 1-го Краснокурсантского проезда, изредка косясь на двух парней его охраны, один из которых шел по противоположной стороне чуть впереди, другой в нескольких метрах позади него.
Его рабочее время никто не контролировал, график полностью свободный. И, по сути, сейчас, идя по улице Энергетической, он тоже был на рабочем месте. Он шел и думал, а думать — это и есть основная составляющая его работы. Можно даже сказать, что девяносто процентов его работы занимал именно мыслительный процесс. Потому что в работе следователя, самое главное — это понять мотивы, правильно интерпретировать те или иные факты и сделать из них верные выводы. Он знал тех своих коллег, кто был с ним не согласен, но не любил их. Поскольку как раз такие, которые считали, что был бы человек, а дело найдется, в свое время, и посадили его в тюрьму.
А когда он думал, он мало замечал происходящее вокруг, погруженный в свои мысли. Но неожиданно пронзительный женский крик вырвал его из этого привычного процесса, и он поднял глаза. Прямо перед ним, буквально, метрах в пяти, какой-то мужчина, явно криминальной наружности, схватив за руку девушку, пытался ее куда-то тащить. Та испуганно кричала: "Помогите, кто-нибудь, он меня убьет!". Но мужик, не обращая внимания на ее крики, продолжать тянуть ее куда-то в сторону.
Нельзя сказать, что Николай Вениаминович, был очень сильным человеком, но и слабаком не был. К тому же, в кармане у него лежала красная корочка, которую в это время боялись все без исключения. Поэтому, он быстро подошел к странной паре и, достав удостоверение, крикнул:
— Комитет госбезопасности! Что здесь происходит?
Мужик, услышав про КГБ, тут же бросил свою жертву и быстро рванул куда-то в ближайшую подворотню и Немирович краем глаза заметил, как его повалил старшина Васильев. Николай обратился к оставшейся девушке, сразу отметив, что она просто красавица:
— У вас всё в порядке? Что он от вас хотел? Это грабитель?
Гражданочка неожиданно пустила слезы и бросилась ему на шею. Немирович замер, не зная, что делать, чувствуя лишь, как тугая девичья грудь плотно прижалась к его груди. Девушка же продолжала рыдать у него на плече, видимо, не в силах ничего выговорить.
— Ну-ну, ну-ну, — Николай осторожно погладил ее по спине, отчего та зарыдала еще громче, а грудь вжалась в него еще плотнее.
— Право слово, девушка, успокойтесь уже, он убежал, его уже нет, — бормотал Николай, продолжая гладить спину, боясь пошевелиться и разорвать это единство двух тел.
Наконец, незнакомка оторвалась от него, пробормотала "Извините" и, достав из сумочки платок, стала вытирать слезы и быстро что-то еще делать, глядя в извлеченное из сумочки же зеркало. Николай стоял, опустив руки по швам, не зная, что ему предпринять. В общении с женщинами он вообще был не силен. Если это, конечно, не было официальное общение в рамках уголовного дела. До тридцати пяти лет он так и не сумел жениться, а потом, сами понимаете, в тюрьме и жениться не на ком. Разве что, как это делали некоторые, найти себе "заочницу", то есть — подругу по переписке. Но ему это всегда как-то претило, что ли….