– В укрытия!
– Может, рванём назад? – предложил Голубев. – Они не станут ждать нас там.
– Тот ангар заминирован.
– Лучше захватить их БТР! – прогудел Лужин.
– А дальше чё будешь делать? До границы отсюда небось километров шестьдесят с гаком!
– Главное – убраться отсюда, там разберёмся.
– Костя! – позвал Шелест.
– За его спиной выросла мощная фигура водителя «Макпро».
– Попробуй завести бульдозер!
– Если только в баке есть соляра! – Сержант метнулся к громаде трактора.
Стрельба со стороны площади начала стихать. Загудели моторы невидимых машин.
– Бээмпешки подтягивают, бандерлоги! – зло бросил Банщиков.
– Парни, снимите пару прытких бандерлогов!
– Из этих пукалок только по воронам стрелять. – Старлей презрительно вскинул «стен». – Нам бы «бесшумку».
Он имел в виду снайперскую винтовку.
– Работай из того, что есть.
Лужин скользнул к воротам слева, Банщиков справа.
Через несколько секунд раздались короткие очереди. Издалека донёсся крик. На ворота обрушился град пуль. Но звук моторов БМП стал глуше, солдаты засады рисковать с наступлением не стали.
За спинами бойцов гулко затрещал пускач двигателя бульдозера. Ещё спустя несколько секунд двигатель завёлся.
– Готово, товарищ полковник! – почти неслышно заорал в его треске водитель.
– Всем следовать за траком! – крикнул Олег. – Костя, жми! Захватываем БМП и уходим!
Бульдозер двинулся к воротам, кашляя и чихая давно не работавшим движком, отбросил ножом какой-то ржавый бак.
За ним вплотную метнулись бойцы: Горелов и Банщиков слева, Лужин и Решетников в танковом шлеме, а также «инспекторы», справа.
Шелест запрыгнул в кабину.
– Поднимай нож!
Бульдозер поднял ржавое полотно отвала, в которое с металлическим грохотом начали врезаться пули.
Выехали на площадь перед ангаром.
– Прямо! – скомандовал Шелест, заметив пятившийся пятнистый броневик.
Лужин и Банщиков прыгнули вправо, маневрируя и стреляя по скоплению контейнеров.
Шелест медлил, решая, броситься за ними или нет, и в этот момент что-то произошло.
Сначала из-за шеренги лип раздался громкий странный звук, очень громкий – даже уши заложило! – но не взрыв. Точнее, он не походил на взрыв какого-то известного боеприпаса. А потом начала резко стихать стрельба украинских военных. Через какое-то время справа от ангара наступила тишина, а слева раздавались редкие хлопки из автоматических винтовок, которыми были вооружены вэсэушники, скорее всего, немецких «Хеклер и Кох». Но и они вскоре умолкли.
– Стой!
Костя рванул рычаг тормоза.
Бульдозер клюнул носом, остановился, двигатель заглох.
– Ноги в руки!
Оба выпрыгнули из кабины, перекатываясь кто влево, кто вправо.
– Командир! – донёсся голос Лужина. – Тут кто-то укропов мочит!
– Не высовываться!
Из-за контейнеров справа выбежал человек в дымчатом камуфляже, скрадывающем фигуру, крикнул:
– Не стреляйте, свои!
Лежавшие на бетонных плитах Голубев и Банщиков поднялись на ноги, держа незнакомца на прицеле.
Слева из-за кустов вышла ещё одна фигура в таком же спецкомбинезоне. По её походке Шелест определил, что это женщина.
И наконец, прямо перед бульдозером появился третий участник группы, которая напала на засадников сзади и помогла (озарение высветило в сознании причину происходящего) бойцам Шелеста остаться в живых.
Парень, держа над головой автомат, подошёл ближе, и Шелест с изумлением узнал в нём капитана Лобова, бесследно исчезнувшего пару дней назад вместе с сестрой Олега и бойцами, охраняющими самоходку «Бесогон».
– Тарас?!
– Товарищ полковник? – едва заметно улыбнулся капитан.
Раздался тихий вскрик:
– Олег!
Шелест обернулся как ужаленный.
Через площадь к нему бежала Снежана…
Реал‑23
13 июля, ночь, половина четвёртого
Полковник Утолин оказался не просто понимающим ситуацию человеком, но и очень воспитанным. О том, что его разбудили рано утром, он не упомянул ни разу.
Итану контрразведчик поверил сразу, как только чисадмин связался с ним, воспользовавшись своей мозговой рацией с функцией мобильного телефона. Выслушав «родича» Тараса Лобова, Утолин пообещал ему помочь, но попросил подождать несколько минут, пока он уточняет обстоятельства появления Лобовых в районе прифронтового Луганска.
Позвонил он не через несколько минут, а спустя почти час, когда Итан сам уже хотел напомнить о своём существовании. Лавиния ещё спала на травяной подстилке, сооружённой Солоухиным, будить её не хотелось: намаялась, бедная, однако пришлось.