Мириам выходит из минутного ступора. Смотрит в упор на девушку, стоящую перед ней.
– Скажите, почему вы здесь работаете? – спрашивает она.
Эбби вмиг осекается, губы ее сходятся в жесткую линию, она не отводит взгляд. На миг Мириам видит умные, проницательные глаза взрослой женщины.
– А что, есть какой-нибудь выбор? – выдыхает Эбби и отворачивается.
Людей в зале становится больше, они стягиваются к центру, сбиваются кучками у обелиска. Оживленный гул заполняет пространство. Слышны возгласы, смех; кто-то читает стихи. Среди взрослых бегают дети, играют в пятнашки. Напряжение нарастает, разноцветный дым от галосигарет роится вверху тягучим орнаментом.
Мириам замечает вдалеке мелькание руководителя проекта. На нем тот же бирюзовый фрак на голом торсе, вместо кожаных шортов отдающие золотом лосины. Он медленно движется в их сторону.
Эбби тоже его замечает.
– Рукодитель идет, – говорит она. – Вы готовы?
Мириам протягивает ей рукопись, которую готовила к вступительной речи.
– Пусть побудет у вас. Скажите, как я могу пройти в туалет?
– За входной дверью направо. Там сразу. Увидите.
– Как вас зовут дома?
– Анита.
Мириам отворачивается и идет по узкой ленте пустого пространства к двери. Два шага, пять шагов, десять…
– Скажите, вы ведь уже не вернетесь?.. – отчаянный, приглушенный крик доносится до нее сквозь шум окружающих голосов.
Двадцать шагов, тридцать…
Мириам выходит за дверь и сворачивает налево. К эскалатору.
***
… Кто я такая, думает она.
Я печаль, бредущая по земле.
Все гаджеты отключены, доморобот покоится в тишине кладовой, в комнате режим акустической изоляции.
Мириам стоит у окна. Сто шестнадцатый этаж. Перед ней раскинулся весь город. Бурлящий, как котел. Переливающийся сполохами отблесков и оптических излучений. Полупрозрачный, изменчивый, существующий в динамической реальности, сотканной из пластика и цифровых миражей.
Вечер, перетекающий в ночь. Пестрые глазки окон, затянутые галошторами, галопортьерами, галозанавесками. Десятки, сотни тысяч слепых глаз, скрытые за ширмами, глядящие в никуда. Цепочки аэромашин, снующие стрекозы товарных беспилотников. Гигантские рекламные голограммы, возникающие из ниоткуда и пропадающие в никуда…
Мир-улитка. Эпоха исчерпанных возможностей, думает Мириам.
Всемирные часы G-Time отсвечивают полночь. В бледную синеву городской панорамы просачиваются желто-зеленоватые оттенки. Тона медленно сгущаются, в атмосфере возникают неспокойные барашки призрачных волн.
Мириам поднимает глаза вверх. Небо от края до края покрыто полотном Айвазовского «Девятый вал». Зеленые волны трепещут в порыве готового вот-вот сорваться гребня, нависающего над городом. Но это всего лишь голографическая иллюзия движения, зацикленного на месте. На заднем плане проносятся рваные клочья желтоватых облаков, пробитые лунными протуберанцами. Внизу, где должна быть лодка с гребцами, появляется нечто бесформенное, интуитивно фаллическое. Выплывает на поверхность и торпедой устремляется вдаль. На боку текучая, подрагивающая надпись: «УПРУИЙ БРО И ТУГОЙ КОШЕЛЕК. Новый галороман О де Барака. Интерпретация бестселлера «Госпожа, повтори!».
Тут же из воды выпрыгивают, как поплавок, поджарые, румяные от загара ягодицы. Они безвольно плещутся на поверхности, словно сами по себе, без наличия остального. На них белые строки. «МЫ ВСЕГДА ВМЕСТЕ. Фабрика сдобных изделий «Фуфлаедов и К».
Мириам опускает глаза.
Скупая слеза течет по щеке; упирается в нить упрямо сжатых губ.
Десятки лет благородного воспитания, высокой морали, незыблемых нравственных ориентиров летят в никуда, как плевок в вечность.
– Да хоть вы….е меня! Я на такое не поведусь!
Она нервно сжимает кулаки, делает несколько вдохов, разворачивается и идет в Хранилище.
– Домоконтроль. Опустить роллеты, – говорит на ходу. Позади раздается мягкое механическое шуршание.
В Хранилище два десятка стеллажей от пола до потолка. Восемнадцать тысяч шестьсот сорок один Прототип. Несколько сотен тысяч Канонов, запечатанных в вакуумные упаковки. Сохранённая, отрезанная от реальности, отринутая миром мудрость веков. Писатели, чьи творения исчезли под слоем бессчетных ментальных наложений и гротесков.