Когда собрали всё, что смогли унести, мы двинулись обратно в деревню, предвкушая вкусный ужин и довольные тем, что им удалось поднять по пару уровней и вернуться с таким нужным уловом.
Когда мы вернулись в поселок, нас встретили с настоящей радостью и, что ещё важнее, с надеждой. Женщины и старики, видя, что мы возвращаемся нагруженными провизией, сразу окружили нас, помогая разобрать мешки и коробки. Дети глазели на нас с восхищением и почти не скрываемым удивлением: для них мы, похоже, выглядели как герои из легенд. На лицах мужчин, что остались в поселке, отражалось уважение, и желание так же быть полезными в нашем общем деле.
Когда мы принесли всё в центральный дом, где обычно собирались для обеда, женщины принялись готовить ужин. Запахи готовящейся еды вскоре наполнили дом, а вокруг царило оживление. Мужики рассказывали остальным, как впервые прокачали уровни, как орудовали дубинами и отбивались от зомби и мобов. Их рассказы полнились весёлым духом товарищества, и каждый из них теперь уже не скрывал гордости за то, что сумел преодолеть себя.
Я сидел в сторонке, грея руки о миску с горячей кашей, и наблюдал за этой дружеской суетой. В эти минуты я понял, что мы действительно стали оплотом, единым сообществом, где каждый знал своё место и делился всем, что имел. Система, словно чувствуя завершение этой части моего пути, мелькнула перед глазами очередным уведомлением: Задание Создайте оплот выжившихвыполнено. Это было похоже на тихое признание того, что поселок стал настоящим убежищем.
Но следом за этим сообщением передо мной возникло ещё одно, краткое, но выразительное: Дополнительное задание: Найти выживших.
Я выдохнул и закрыл уведомление, мысленно прикидывая будущий путь. Это означало, что мне придётся отправиться дальше, оставив Ваню и остальных в этом временном, но надёжном убежище. О чем и объявил всем присутствующим.
Одна из женщин, мать с потерянным в Системе подростком, подошла ко мне и, глядя серьёзно, сказала:
— Знаешь, я могу позаботиться о Ване, пока ты будешь в пути. Понимаю, что тебе нужно идти дальше, и он… ему будет лучше пока остаться.
В её голосе я услышал нечто большее, чем просто слова — боль от утраты собственного ребёнка и желание хоть как-то компенсировать эту потерю. Я кивнул, испытывая лёгкое облегчение. Ваня не говорил об этом вслух, но в его взгляде я видел, что ему было тяжело постоянно быть на грани, он нуждался в тепле и заботе, пусть и на время моего отсутствия.
После ужина, когда остальные начали расходиться, я нашёл Ваню сидящим на крыльце. Он смотрел на звёзды, хмуро и задумчиво, точно понимал, что мне предстоит уходить. Подойдя, я сел рядом, положив руку ему на плечо.
— Мне нужно будет отправиться дальше, Система настаивает на этом, — начал я, стараясь подбирать слова. — Здесь, в поселке, ты с остальными будешь в относительной безопасности. Это место — лучше чем каждый день подвергаться опасностям и быть на острие.
Ваня кивнул, но в его взгляде я заметил смешанные чувства. Он понимал, почему я ухожу, но в то же время чувствовал, что остаться здесь — значит быть в некой безопасности. Да и привязались мы как-то друг к другу.
— Пока ты здесь, — продолжил я, — учись всему, что сможешь. Потренируй свои навыки, помогай этим людям. Они тебе доверяют, и ты здесь можешь научиться тому, что поможет в будущем.
Я чувствовал, что мальчишка действительно готов ко всему, что может его ожидать.
— Но главное, — сказал я, глядя ему в глаза, — не теряй свою человечность. Эта Система, этот мир — они могут затягивать, превращать нас в тех, кто не видит дальше силы и уровня. Не забывай, что значит оставаться человеком.
Ваня слушал молча, но я видел, как он впитывает каждое слово, словно это были не просто наставления, а руководство к жизни.
Глава 17
Путешествие в одиночку всегда было особенным — ни с кем не нужно сверяться по маршруту, делиться мыслями или беспокоиться, что кто-то отстанет. Наедине с собой я чувствовал себя вольным и сосредоточенным, но, с другой стороны, это путешествие в глухие, почти безжизненные места добавляло к одиночеству и мрачную тишину, что не давала расслабиться ни на минуту.
Шаг за шагом я продвигался вперёд через безлюдные тропы, заброшенные поля и глухие перелески, где в каждой тени мог прятаться зомби или нечто похуже. Лес казался молчаливым, почти наблюдающим, и эта мертвая тишина усиливалась, как только я начинал подолгу идти один. Случалось, что посреди очередной поляны, где из травы виднелись остатки заброшенной техники, на меня внезапно выползал зомби, или появлялись существа второй волны — те самые твари, искажённые и жаждущие только разрушения.