Классический пример разрушений заборол имеется в Галицко-Волынской летописи, рассказывающей об осаде татарами в 1261 г. польского города Судомиря: «Придоша к Судомирю и обьступиша и со все стороне, и огородиша и около своим городом, и порок поставиша; и пороком же бьющим неослабно день и нощь, а стрелам не дадущим выникнути из заборол и бишася по четыре дни, в четвертый же день сбиша заборола с города. Татарове же начаша лестнице приставливати к городу, и тако полезоша на город»[167]. В единичных случаях камнеметы употреблялись и для обстрела городских кварталов: «Начаша бити пороки по граду и внутри града и сыпашася камение велие издалеча… яко дождь внутрь града», — рассказывает летопись об осаде Владимира[168]. Обстрел через крепостную стену велся обыкновенно вслепую, поэтому он был мало эффективным и оказывал больше моральное воздействие. Подобным образом в город могли метаться также зажигательные снаряды, трупы животных и пр.
Появление камнеметного оружия не только решительно изменило способ боя за города, но и вызвало существенные изменения в устройстве крепостных сооружений. «Если до XIII в. русские укрепления (за ничтожным исключением) были дерево-земляными, то, начиная со второй половины XIII в., а в особенности в XIV в. в большом количестве строятся каменные крепости, несравненно лучше выдерживающие удары камнеметов»[169]. В каменных стенах пробить брешь было почти невозможно. Проломы в стенах от действий метательных орудий летопись отмечает в первой половине XIII в. В XIV в. летопись указывает, что «пороки шибаху на град», т. е. на верх стены, а летописец, рассказывая об осаде Выборга, подчеркивает, что 6 пороков били безрезультатно, потому что город «тверд бо бе»[170].
В связи с переходом к активной наступательной тактике в борьбе за города и частыми случаями прямого штурма при поддержке камнеметов утолщаются стены укреплений, начинает применяться фланкирующий обстрел вдоль стен, поражающий нападающих в момент атаки. Одновременно с этим появляются башни, ставшие узловыми пунктами обороны.
В. В. Косточкин выяснил новую существенную закономерность в устройстве и планировке русских крепостей XIII–XIV вв.[171]Укрепления получили определенную боевую направленность, выраженную в концентрации башен с какой-либо одной стороны крепости, со стороны «приступа», т. е. там, где нападавшие могли поставить свои камнеметы. Таким образом, оборона городов делилась на активную — со стороны ожидаемого штурма и пассивную — со стороны естественных препятствий — водных пространств, рек, отвесных обрывов, холмов[172]. В результате всех этих изменений обороноспособность крепостей, начиная со второй половины XIII в., резко повысилась, а применение разнообразной осадной техники было необходимым условием осады. В свою очередь, по мере усиления крепостей, увеличивалась мощь пороков.
Неправильно утверждение В. А. Богусевича, что укрепления до конца XIV в. были рассчитаны больше на пассивное сопротивление, чем на активную оборону, так как толщина стен в XIII и XIV вв., равная примерно 1 м, не создавала условий для последней[173]. Между тем в Новгороде на Славенском холме был раскопан участок каменной стены острога 1335 г., имевшей ширину 3 м[174]. Позднее на другом участке был вскрыт еще больший кусок стены XIV в., причем в этом месте толщина стены составляла 4 м[175]. Стало быть, еще в доогнестрельный период стены были значительной толщины, что объяснялось необходимостью лучше противостоять силе ударов камнеметных машин и с широких площадок стен и башен вести активную стрелковую оборону, в том числе при помощи тех же пороков. В 1261 г. монголы отказались от намерения штурмовать Холм, так как «утвержение города крепко порокы и самострелы», и нерешительно стали «одаль», рассматривая «твердость» городских укреплений[176]. Городская метательная артиллерия существовала в XIII–XIV вв. уже во многих русских городах, например в Чернигове, Холме, Новгороде, Пскове, Москве, несмотря на то, что эффективность ее действия с крепостных стен была несколько ниже, чем против них. Камнеметы, как и пушки, в более позднее время устанавливали преимущественно в башнях[177].
171
172
173
177
Гонзалес де Клавихо. Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403–1404 гг. Сборник ОРЯС, т. XXVIII, № 1, 1881, стр. 176.