Василий Сигарев
Метель
Ох, судьба, судьба, судьба! Вне всяких сомнений, ты самая загадочная дама на свете. Самая загадочная и самая непредсказуемая. Ты вплетаешь в наши скромные стези такие свои иронии, что они оборачиваются питательной пищей для пылких умов художников слова. Иной раз и не понять: шутишь ли ты иль осыпаешь нас своими странными капризами с каким-то особым, непонятным умыслом.
А может быть, тебя и вовсе нет?
Нет, есть!
Знаю, есть. Иначе твоей жестокости не было бы иного объяснения.
Соприкосновение первое
Маленькая хилая церквушка на окраине деревни Жардино. Одна из тех, где святые отцы причащают «на скорую руку», а по случаю промышляют тайным крещением или венчанием в духе брата Лоренцо. По углам горят несколько жалких свечей. Их пламя, временами изгибающееся под мертвым дыханием сквозняков, озаряет блаженные лики святых, которые сделались какими-то странными от этого убого света. Кажется, что они то улыбаются, то вообще смеются, обнажив желтые масляные зубы, похожие на кусочки тушеных кабачков.
В церкви Марья Гавриловна, К.И.Т., корнет Дравин и священник, на котором одеяние, требуемое при венчании.
Девушки сидят в углу. Молчат. Тишина. Только за маленькими оконцами бесчинствует метель.
Корнет стоит подле окна, прижавшись к нему лицом и руками. Смотрит. Святой отец удалился за иконостас и там чем-то гремит — похоже, ест.
МАША (негромко.) Что же это мой ангел, Володя, все не едет и не едет… Я так боюсь за него… И еще этот сон…
К.И.Т. Какой сон?
МАША (готова заплакать.) Плохой… плохой сон.
К.И.Т. Какой сон? Какой, милая?
МАША (замолкает, шепчет молитву). Прошлой ночью… Прошлой ночью мне приснилось, что Володя… что Володя… что он умер. (Ёжится.) Мне было так жутко смотреть на него, лежащего на траве… бледного и окровавленного. Было видно, что душа покидает его, а между тем… между тем он молил меня страшным пронзительным голосом, молил меня поспешить с ним обвенчаться. Как это ужасно! Как ужасно! Я так ненавижу свои сны! Они всегда такие реальные. Такие страшные и непонятные… Где же мой Володя?! Что с ним?! Какая беда его задержала?!
К.И.Т. (Дравину.) Что там, корнет? Не видно?
ДРАВИН (Отходит от окна). Ни черта! Только дьявольская метель бесится, как сумасшедшая.
К.И.Т. (Прижимает указательный палец к губам). Тише, корнет, тише. Грешно поминать имя нечистого в храме Божьем.
ДРАВИН (Одаряет небрежным взглядом иконы). Деньги плочены — пускай терпют.
К.И.Т. Тс-с-с, корнет… Стыдно перед батюшкой.
ДРАВИН (Усмехается). Перед этим… (Делает жест в сторону иконостаса.) Он уже пьян, как ямщик…
К.И.Т. (Шепотом). С чего вы взяли, вовсе он не пьяный.
ДРАВИН (Зло). Не пьяный, так будет, пять рублей содрал, гад! Пройдоха! Божья свинья с бородой!
К.И.Т. (Строго). Перестаньте… Пойдёмте лучше к Марье Гавриловне. Она себе места не находит. Вся извелась. Да и мне неспокойно от этой метели… (Задумчиво.) Странная она какая-то. Точно беду предвещает… Ох, чего бы не случилось, чего бы не стряслось с Владимиром Николаевичем. Ох, не стряслось бы чего… Ведь уже должен быть. Ведь должен?
ДРАВИН. Молчи, дурочка. Не смей при ней.
К.И.Т. Бедная моя девочка! Что же ты себя терзаешь? Что же мучишь? Что же так убиваешься? Всё будет хорошо, дитя моё. Всё будет хорошо. Осталось недолго… Совсем недолго… Скоро приедет ваш поручик. Должно быть, что-то задержало его в пути. Ведь такая метель…
МАША (Шепчет). Жуткая…
К.И.Т. Никакая она не жуткая.
ДРАВИН. Пустяковая.
К.И.Т. Вот видите — пустяковая. Корнет знает в этом толк. (Дравину.) Правда, милый?