– Ладно, не надо мне тут нотации читать, выметайся, давай, не родня ты мне больше.
– Куда выметаться? Ты видела, что на улице творится? Куда же ты гонишь меня против ночи из родительского дома?
– Не родительский он теперь, а мой. Мы тут с Колей одни прописаны. А ты на свою часть право потерял, как судимый, я узнавала. Давай, давай, пошевеливайся, а то мне к Люське ещё сбегать надо и бельё догладить, пока муж не вернулся.
Павел встал, поставил на стол рюкзак, достал из него два белых пуховых платка, «паутинка», положил на стол.
– Вам с мамой вёз подарки. – И медленно пошёл к выходу на негнущихся, ватных ногах.
…..
Вышел, остановился посредине улицы, огляделся. Свет фонарей отражался на снегу, от чего было светло, почти, как днём. Дома, дома, дома, а в них живёт тепло, уют, кошки и люди…Но он был словно в пустыне один среди барханов. Куда идти, кому ты нужен, если мамы больше нет, и сестра от тебя отреклась? Вдали зазвонили церковный колокол, словно призывая Павла в лоно церкви. А кому он мог ещё звонить? Прихожане по такой погоде не пойдут на службу. А он пойдёт. Нет. Не молиться будет. Он не верит в Бога. Он там спрячется от ветра, и попробует осмыслить то, что с ним произошло за последние полчаса.
Отец Алексий пришёл служить в старейший храм в округе ( легенда гласила, что и село Крестище было названо в честь храма) сразу же после Духовной Семинарии и служил в нём более 30 лет. Тут с матушкой венчался, тут крещены трое его сыновей, которые вылетели уже из родительского гнезда, и ушли в мирскую жизнь. И тут же окуналась в купель их «последыш», дочурка Танюша. Бойкая и очень способная к учёбе она наполнила дом священника каким-то совсем другим смыслом жизни. Пытливая и любознательная она заставляла родных отвечать ей на самые сложные вопросы устройства мироздания, могла затеять спор или драку с братьями, нарушить запрет отца и убежать на танцы в клуб. Нет, ей не танцевать хотелось, а увидеть – какая она мирская жизнь, чем наполнена? Короче, для родителей она была вечным источником энергии, а иногда, и источником мелких проблем.
Отец Алексий пришёл к вечерней службе, догадываясь, что помолится в одиночестве. Уж, очень погода была плохая. Помолившись, погасив свечи, обойдя церковь, он готов был уже закрыть её и удалиться домой, когда услышал в притворе непонятные звуки, вроде, как скулил щенок. « Заскочила погреться, наверное, тварь божья. А ведь в такую погоду малому и в церкви можно околеть» – подумал священник и направился искать щенка.
– Кут, куть, куть….Ты где малец? – Скулёж затих. – Есть тут кто живой? Отзовись или покажись. А то запру врата, так и останешься тут замерзать. – Послышались шаги, и к священнику приблизился молодой человек.
– Ничего, запирайте, Отец. Я тут до утра побуду, вреда никакой не сделаю. Идти мне всё равно некуда.
– Подожди ка… Дай рассмотрю тебя как следует… Никак Павел, сын Клавдии Новиковой вернулся? Так, почему же кроме церкви тебе и переночевать негде, а?
Павел опустил голову, промолчал.
– А и то – правда! Не по морозу и не в церкви беседы беседовать. Пойдём в дом. Матушка нас накормит. За ужином и потолкуем.
Дом священника находился рядом с Храмом. Они быстрым шагом направились к нему.
– Вот, интересно, хоть до утра утихнет непогода? – Бурчал священник. – Или будет до весны мести да дуть?
Матушка, женщина невысокого роста с круглым добродушным лицом, встретила гостя, горестно покачав головой и смахнув слезу.
– Наклонись, я хоть обниму тебя за Клаву покойницу. Как бы она обрадовалась, как бы обрадовалась… А Нина знает, что ты вернулся?
– Мать, ты накорми сначала, а потом с расспросами приставай. – Сказал отец Алексий.
– Ой, и правда, что это я, совсем забыла, что гость то с дороги. Раздевайся, Пашенька, проходи. Вон там рукомойник. Таня, принеси чистое полотенце гостю.
В комнату вошла стройная , красивая девушка, улыбнулась.
– Привет, Павлик. Помнишь меня?
– Конечно, помню – Танька, поповская дочка, сорвиголова. Прости, вспомнил былые времена и то, как тебя дети звали. Теперь ты конечно совсем другая… Всего каких-то три года, а так изменилась.
– Так, девочки же в этом возрасте из гадких утят в прекрасных лебедей превращаются, да, Тань? Иди, помоги на стол накрыть. – засмеялась Матушка.
Помолившись, ужинали, почти молча. Павел разомлел от тепла, еды и готов был упасть на лавку у двери и заснуть. Священник почувствовал это и наказал постелить гостю в комнате сыновей.