– Так а что? Я не мешаю, – разворачивается, чтобы вернуться к деду, но я с усилием подталкиваю женщину в прихожую. – Рита скоро придёт капельницу ставить.
– Маргариту Евгеньевну я встречу, заодно подробно расспрошу о состоянии дедушки.
Снимаю с вешалки её куртку и принудительно натягиваю, указывая на сапоги.
– А что спрашивать, Машенька? Я тебе сейчас всё расскажу. Слушай…
– Тёть Римм, идите домой, – говорю прямо, понимая, что намёки не приносят желаемого эффекта. – Я хочу остаться с дедушкой наедине. Без вас.
– Ну ладно, – зло прищуривается, застёгивает куртку и выходит во двор, быстро семеня по дорожке.
– Неужели, – стону от облегчения. У соседки рот не закрывается, что безумно раздражает. И не только меня, уверена.
– Ушла? – интересуется дедушка, как только дверь за спиной соседки закрывается.
– Да.
– Вот что за баба? Рот не закрывается. Тарахтит, тарахтит, тарахтит… И нет бы, что путное – одна вода. Все сплетни соберёт по посёлку и мне приносит. Оно мне надо? Как Виталька Ленку побил, или Зойка с очередным хахалем прогуливалась, или что новенького в магазине появилось.
– Так сказал бы, чтобы ушла.
– Ай, – машет рукой, – пусть болтает. Зато не скучно.
И вот пойми его: тарахтит – плохо; тишина – тоже плохо. В этом весь дед – золотой середины не существует.
– Дай хоть посмотрю на тебя, Мань. – Наклоняет голову набок и проходится взглядом снизу вверх. – Красивая ты у меня, складная. Ждал, что с женихом приедешь.
– Нет у меня жениха, – пожимаю плечами. – Не нашёлся пока.
– Как так? Столица же огромный город, не то что наш посёлок, по пальцам всех пересчитать можно. Никто не понравился?
– Нет.
Опускаю неприятный опыт отношений с Мишей, а остальные в моей жизни надолго не задерживались.
– Семёна помнишь? Ерофеева?
– Конечно, помню. Таскался за мной два года, в любви признавался. Клялся, что женится только на мне.
– Так и не женился. Представляешь? Тебя, наверное, ждёт. – Задорные искорки проскакивают в карем взгляде, и дед слегка толкает меня в плечо, намекая, что потенциальный жених имеется и всё ещё свободен.
– Придумаешь тоже. Не женился он, потому что тётя Оля за него решает, с кем общаться, где работать и на ком жениться, а он слушает и следует её советам.
– Вот перевалит тебе за тридцать – и на Семёна согласна будешь, – недовольно фыркает, поднимаясь с дивана. – Все твои одногодки замужем. По двое детей, а ты всё перебираешь, разглядываешь, выискиваешь… Мань, замуж пора.
– Деда…
– Пора, говорю.
– Деда, заканчивай.
– Даже не начинал. Приехала – слушай. Звонок не сбросишь и сообщением не отделаешься. А то привыкла: «Мне пора, начальник зовёт». Любой предлог, чтобы меня не слушать.
Дедушка, шатаясь, идёт к двери. Подскакиваю, подставив плечо и предлагая опору в качестве себя. Одаривает недовольным взглядом, но от помощи не отказывается. Направляет меня на кухню, где всё по-прежнему – никаких изменений. А ещё порядок и чистота, и это, предполагаю, достигнуто стараниями соседки, которая в момент беспомощности дедушки решила навести порядок, уверенная, что мужчина оценит.
– Чай сделай, – опускается на стул, тяжело выдыхая. Несколько метров дались ему с трудом, о чём свидетельствует отдышка. – С молоком. Две ложки сахара.
– Я помню.
Набираю чайник и осматриваю содержимое холодильника, в котором скромно расположились на полке бутылка молока, кусочек сыра и банка с мёдом. И вот чем питается? А где заявленные котлеты? Вижу кастрюльку на плите, а приоткрыв крышку, на дне наблюдаю несколько котлет.
– Негусто, – цокаю, не видя иной пищи.
– Обычно сам готовлю, а тут неделю не было сил встать. Если бы не Римма… В общем, не помер только благодаря ей. Некому же ухаживать за пожилым человеком. Один я, – поджимает губы, сам себе поддакивая.
– Ну хватит. Я же сейчас здесь.
– Сейчас – да, а раньше? Всё сам. Раньше вместе были, вдвоём. Как хорошо было, а? Нет же, Москва, перспективы, светлое будущее… Что там ещё было? – повышает голос, припоминая, как я обрисовывала свою жизнь в столице.
– Не надо.
– Не жилось здесь… – бурчит, внимательно наблюдая, как завариваю чай. – В Магадане тьма работы!
– И вот скажи, пожалуйста, кому я нужна со своей специальностью «метеоролог»?
– Мне, – искренне удивляется дед. – Год-два – и сменила бы меня.
– На маяке? – взвизгиваю. – Сидеть в этой башне сутками, снимать показатели, отправлять данные и получать копейки?
Весёлую перспективу мне рисует дедушка. Просто превосходную! Я даже приближаться к маяку не желаю.