— Упс, — вырвалось у меня. — Ладно, мужик, я сожалею о своём поступке. Ты теперь мой друг, товарищ и брат, да?
Я дружески похлопал Кнута по спине, но тот на это никак не отреагировал. Снова непрошибаемая стена.
— Босс хочет вас видеть, — недовольно проговорил Пряник. — Обоих. И это… мы, типа, извиняемся за причинённые неудобства.
— Хороши же неудобства, — буркнул Паша. — Чуть что, сразу по яйцам!
— Мы выполняли нашу работу! — попытался оправдаться Пряник.
Кнут по-прежнему молчал.
— Куда идти? — холодно спросил я.
У меня не было больше никакого желания говорить с этими людьми, мне хотелось оказаться от них как можно дальше, насколько это было возможно в текущей ситуации. Но я внутри ликовал: всё-таки я думал о Джоне неправильно. Просто поразительно, как же мне мало нужно, чтобы отвернуться от человека, чьи поступки показались мне неправильными. Конечно, я прекрасно помню свои ощущения и свою реакцию на то, что он заглянул в комнату и спокойно ушёл, даже не поздоровавшись, но ведь я даже не дал ему объясниться! Быть может, у него была веская причина?
У людей всегда найдутся веские причины, оправдывающие их поступки. Это закон жизни, чтоб его!
Мы в полном молчании вышли из нашей камеры и пошли по тому самому коридору, в котором отчётливо был слышен каждый шаг всякого, кто здесь шёл. Держали, как оказалось, нас в подвале, в какой-то переоборудованной в тюрьму подсобке, по соседству с различными складами с древесиной и заготовками. Как я выяснил позже, мебель здесь тоже собирали, но это было лишь прикрытием для делишек более тёмных.
Вскоре мы вышли на большую площадку с кучей выставочных образцов, по которым приходящие клиенты могли сориентироваться в этом мебельном хаосе и попробовать выбрать то, что им якобы понравится, хотя на самом деле они всегда выбирают то, что позволяет им выбрать продавец. Работа у продавцов такая.
— Вверх по лестнице, дверь возле стены, — проговорил Пряник и поспешил вместе со своим другом убраться куда подальше.
Мы поднялись по металлической лестнице и, миновав первый кабинет с большим смотровым окном — там мельтешил кто-то вроде надзирателя со смутно знакомым лицом, и остановились у второй, последней двери. Я воспользовался привилегией дружбы и отворил дверь, предварительно не постучав. И тут же взглядом упёрся в двенадцатилетнюю девчонку с весьма странным, полностью отстранённым видом. Она сидела на небольшом диванчике в левом углу комнаты и изредка облизывала большой бело-красный леденец на палочке, а под мышкой у неё был маленький плюшевый мишка цвета утреннего детского поноса. Ещё в комнате были шкафы с всякими финансовыми отчётами, рабочий стол с ноутбуком, рядом чёрный пластиковый кейс, очевидно, от того же ноутбука, и сам Джон, стоящий к нам спиной и смотрящий на улицу через небольшое запотевшее окно. В комнате было душно и светло, я словно в баню вошёл, едва переступил порог.
Паша тоже заметил девочку, но, в отличие от меня, любопытного взгляда не отвёл от неё. Той, похоже, было абсолютно всё равно.
Эй, я тоже хочу такую конфету!
— Джон? — я осторожно позвал своего друга.
— Ник, — ответил он с практически незаметным акцентом, обернувшись. — Мои парни извинились перед вами?
— Э… да, — ответил я.
— Хорошо, — кивнул он и сел за стол.
Я нахмурился и посмотрел на Пашу. Тот тоже ждал от Джона другой реакции, но ничего не сказал и только лишь пожал плечами.
Зато я заметил, что Джон о чём-то беспокоится, причём очень сильно — я пару раз замечал, как в таких случаях он начинает потирать лоб и периодически поправлять аккуратно уложенные светлые волосы.
— Что происходит? — спросил я его.
— Дверь закройте, — потребовал он. — А то дует, как бы она не простудилась.
Я заметил, как он выделил «она» из предложения, и рефлекторно посмотрел на девочку, но та по-прежнему не реагировала ни на что. Более того, я сообразил, что её взгляд не сфокусирован ни на какой-либо конкретной вещи, и это меня немного испугало. Что-то с этой девочкой было не в порядке.
Едва Паша закрыл дверь, как Джон тут же сказал:
— Ник, есть серьёзный разговор.
Я про себя усмехнулся: ещё бы. Мне есть, что ему сказать.
Глава 18
— Ник, есть серьёзный разговор, — сказал Джон.
— Есть, и ещё какой, — грубо встрял Паша. — Мне плевать, что там о тебе думает Коля, я о тебе совершенно другого мнения. Я знаю о твоих делишках, и как только Коля от тебя отвернётся, я тут же посажу тебя в кутузку! И буду допрашивать тебя теми же методами, которые твои подчинённые применяли к нам!