Но, к моему удивлению, Джон лишь улыбнулся, хотя я ожидал, что он взорвётся. Похоже, что я действительно его знаю не так хорошо, как думал.
— В таком случае, буду довольствоваться драгоценными минутами его расположения, — ответил Джон.
— Джон, какого хрена?! — я тоже не выдержал. — Фиг с ней, с камерой — я всё равно в стоматологию собирался…
— Я оплачу, — тут же отозвался он.
— Да, спасибо, но я не об этом. Объяснись, почему когда мы проникли на территорию твоей фабрики, мы увидели, как твои парни разгружают фуру и берут оттуда кейсы с наркотой?
— Ты про RD? — понял Джон. — Я его утилизирую.
— Что? — не сразу понял я.
— Утилизирую. Уничтожаю. Эту партию я выкрал у Наумова.
— Вот как? — снова влез Паша. — И ты ему веришь?
Паша не одобрял моей дружбы с Джоном, видимо, считая, что торговец оружием не может быть честным и порядочным человеком. Соответственно, он не мог верить тому, что тот говорит, полагая, что Джон водит меня за нос. Я же считал иначе, поскольку видел то, чего не видел Паша.
— Верю, — с небольшой заминкой ответил я.
Джон это заметил, и я прочёл по его лицу, что ему это не понравилось.
— Ник, я не хотел тебя вмешивать во всё это, — продолжил Джон. — Особенно если учесть, через что ты прошёл совсем недавно.
Паша фыркнул от такой заботы, но я тут же взглядом приказал ему заткнуться. Надо сказать, Паша послушался, хотя продолжил сверлить взглядом дырку в американце.
— Но, как видно, у меня нет другого выхода, раз уж ты здесь, — Джон развёл руками, мол, он старался, но обстоятельства вынудили его. — Мне доложили, что вы вдвоём следили за моим подчинённым в том офисном здании.
— Вот как? — удивился я.
Паша тоже в изумлении выгнул бровь. А мы считали, что нас не заметили, но зато теперь понятно, почему нас так быстро схватили.
— Да, — ответил американец. — Но, прежде чем я скажу хоть что-нибудь ещё, разреши поинтересоваться, что ты там искал?
— Случайно столкнулся по дороге в одно место с твоим толстяком, — ответил я, слегка не договаривая всей правды. — Мне его действия показались подозрительными, ну я и решил проверить — вдруг тот окажется предателем? Ты же помнишь ПеПе?
Джон согласно кивнул. ПеПе был одним из двух предателей, из-за которых мы и попали в плен.
— И что ты выяснил? — спросил он, внимательно глядя на меня.
— Верен как блохастый пёс. Особенно если ты его почешешь и дашь ему презент в виде упаковки пончиков.
Американец усмехнулся и расслабился. Похоже, его тоже одолевали небольшие сомнения по поводу лояльности его новых сотрудников по отношению к нему, несмотря на все мероприятия, которые я с ним проводил.
— Я так и думал, — проговорил он.
Паше надоело стоять, и он, немного опасаясь девочки, сел рядом с ней. Но той было абсолютно всё равно, сидит она одна или же с кампанией.
— Это всё? — спросил меня Джон.
— Да.
— Точно? И ты ничего не искал в том офисном здании?
Я сдался:
— Кончай ломать комедию! Говори, что ты там нашёл!
— Ты уверен, Ник? Если я тебе расскажу, то обратной дороги уже не будет.
Я усмехнулся: для меня точка невозврата находится так далеко в прошлом, погребённом под тоннам снега, что я даже не помнил, как она выглядит.
— Тогда я начну издалека, — продолжил Джон. — Каюсь, я скрывал от тебя кое-какие вещи о себе и своей деятельности…
— Кто бы сомневался, — сказал Паша так тихо, что это услышали только я и странная девочка.
— … но обстоятельства снова сложились таким образом, что скрывать это больше нет смысла. Видишь ли Ник, я прекрасно помню, что творил Алексей, когда находился в ясном сознании, и что он делал, когда накачался этой наркотой. Это событие, ставшее, несомненно, ключевым для обоих из нас, зародило во мне идею, дало мне если не цель всей моей жизни, то нескольких следующих лет уж точно. Мы оба с тобой знаем, что Наумов разыскивает людей с необычными способностями, и мы так же знаем, какими низкими методами он при этом пользуется.
Ещё бы я не знал. Приставляет слежку, захватывает в плен, вешает ложные обвинения, за которые мне грозил расстрел. Приказывает подчинённым вламываться в чужие дома, накачивает наркотой по самые гланды. Убивает ближайших родственников. И при этом не боится утверждать, что всё это ради высшего блага, некой благородной цели, которую он даже произнести не может. Поскольку нет ни одной веской причины, чтобы оправдать всё то зло, что он причинил одному только мне.
— Прекратить совсем приток наркоты в город в состоянии только он сам, — говорил Джон. — В результате этих действий в городе стали происходить странные вещи, не объяснимые для непосвящённых граждан.