Внезапно раздался известный рингтон «насяльника звонит» одного из мобильников. Толстяк достал свой телефон, а Кнут, мгновенно напустив на себя строгий вид, сошёл с моей ноги и подошёл к товарищу, чтобы ничего не пропустить. Я смог с облегчением вздохнуть, и мне показалось, что моя ступня тем самым накачивается воздухом и обратно принимает нормальное, не сплющенное состояние, как в мультиках.
— Тихо! — шикнул толстяк на нас. — Босс звонит.
Для убедительности он ещё и палец вверх поднял, будто ему звонил сам премьер-министр.
— Алло?
Все стихли, вслушиваясь в разговор. Динамик у мобильника был довольно громко настроен, так что я мог слышать, как этот таинственный босс, которого, как мне кажется, я знаю, что-то говорит, но конкретных слов было не разобрать. Говорил он спокойно, толстяк слушал, не перебивая и периодически кивая.
Дурацкая привычка, со стороны совсем по-идиотски выглядит.
— Да, оба здесь, — наконец произнёс толстяк. — Будет сделано, босс!
Он убрал трубку обратно в карман трико. Повернулся к нам, довольно улыбаясь.
— Вы попали, мужики! Босс сказал, что сейчас сюда зайдёт и сам всё узнает. Ой, как вам не повезло…
— Я слышать, что босс последнего шпиона горячим гудроном поливал, — подтвердил немец, с небольшим трудом отворяя дверь.
— Гудроном? — сглотнул я.
Чёрт, если это действительно тот, о ком я думаю, то это вполне в его характере. Он — человек жёсткий, и если уж начал что-то делать, то доводит это до самого конца. Мне бы хоть толику его терпения.
— Да-да, — согласился толстяк. — А ещё я слышал, что он…
Что их босс ещё сделал, я не успел узнать — они закрыли дверь, и мы с Пашей снова остались одни.
Время тянулось медленно, и я каждый раз вздрагивал, как только слышал приближающиеся шаги сквозь неплотно закрытую дверь, но каждый раз с облегчением понимал, что это не к нам. Кровь изо рта прекратила идти, но правый верхний резец подозрительно пошатывался, противно чавкая у меня во рту. Паша через некоторое время успокоился — его боль тоже отступала.
— Ты там живой? — спросил его я, повернувшись настолько в его сторону, насколько позволяли верёвки.
— Я в норме, — отозвался он. — Неделю назад было гораздо хуже.
Я поразился его голосу — ровный, спокойный, как будто мы с ним просто остановились поболтать на скучные темы.
— Неделю назад? — нахмурился я и тут же вспомнил. — А, ну да.
— Как думаешь, кто он? Их главный?
— Наумов.
— Хрень. Ты уверен?
— Почти, но многое говорит, что это именно он, а не кто-то из его посредников. Кнут — не первый предатель, который работает на Наумова. То, как они о нём отзываются. И ещё, когда нас несли, мы же заметили пару кейсов с RD.
Я замолчал, Паша не ответил. Каждый сейчас думал о своём. Не знаю, что сейчас в голове моего друга, но я сейчас прокручиваю в голове ту картину, как снова встречаюсь с Наумовым. Как он довольно потирает руки, когда узнаёт о том, что я-таки стал его собственностью с потрохами в итоге, как он бьёт Пашу, и как потом меня уводят на какую-нибудь промывку мозгов, чтобы выработать преданность новому делу моей никчёмной жизни. Готов поспорить, что я познакомлюсь с его новым подручным, о котором упоминал при нашей «дружеской» встрече пару дней назад Алексей.
Честно говоря, сейчас я был бы даже рад, если бы Алексей здесь внезапно появился и начал громить всё подряд. Глядишь, вместе со мной и Наумова пришибёт.
По коридору раздались очередные звуки шагов, но эти отличались ото всех предыдущих. Шаги были неторопливые и уверенные, каблуки то ли туфель, то ли военных сапог почти чеканили шаг. И они не сворачивали в сторону. Остановились перед дверью, секундная пауза, и та открылась. Я с ужасом смотрю на стройный силуэт входящего, входящий смотрит сначала на Пашу, потом на меня. И останавливается прямо на пороге.
Это оказался не Наумов. Этот мужик был выше на целую голову и весил раза в полтора меньше. Хотя тоже предпочитал одеваться в костюмы.
— Джон? — не поверил я своему счастью. — Джон! Что ты здесь делаешь?
Джон с каменным выражением лица посмотрел на меня, ничем не давая понять, что он узнал меня. Какое-то мгновение он ещё смотрел на меня, потом развернулся и, захлопнув за собой дверь, пошёл прочь.
— Джон! — закричал я ему вслед. — Джон! Это же я, Ник! Освободи нас! Джон!!!
Спустя несколько секунд все шаги стихли, и больше из коридора до нас не доносилось никаких звуков.
Я потрясённо молчал, не веря в происходящее, а Паша, похоже, ничего не понял.
— Коль, кто это был? Коля? Ты его знаешь?
— Заткнись! — раздражённо ответил я.
Какого чёрта здесь творится? Почему это оказался Джон? Получается, что толстяк и немец — вовсе не предатели, и я был прав насчёт них, но тогда встаёт другой вопрос: что здесь делает RD? Зачем он Джону, ведь он же категорически его не приемлет, он же идейный борец против него! Он сам говорил, да и видел я, как он относится к этой наркоте. Его дочь несколько раз попадала в больницу из-за RD! Почему всё так изменилось? Или, быть может, здесь что-то другое? Наверняка у Джона какой-то хитрый план по поводу избавления от RD! Мужик он умный, так что всё вполне может быть и не так, как выглядит.
Но ты забываешь другое, Ник! Помнишь, что сказал толстяк, когда разговаривал по телефону в том офисном здании? Он сказал, что его босс уже забрал артефакт, и что там больше ничего не осталось. А это означает только одно: Джон тоже замешан в этой игре, и теперь у него на руках довольно весомый козырь — тот самый артефакт, о котором предупреждал Артур, тот самый, который может изменить всё. Но я думаю, что здесь не всё так просто, иначе бы им давно кто-нибудь да воспользовался, получается, что клуб охранял инструкцию или что-то вроде этого. Гайд по тому, как изменить мир с помощью неведомой штуковины. Джон, получается, осведомлён об этом артефакте, иначе бы ничего этого не произошло. И тогда, выходит, Джон хочет попытаться использовать артефакт себе во благо. Или не только себе. Да, он вполне на это способен.
Лопни моя селезёнка, о чём я говорю? Это же Джон! Мы с ним прошли огонь и воду бок о бок, мы прикрывали друг другу спины! Джон из числа тех друзей, которые проверены в тяжёлых ситуациях, так почему я о нём так думаю?
Быть может, Ник, потому что он заглянул в эту камеру и не освободил тебя, хотя мог? Хороший друг! Ты вообще умеешь выбирать, с кем дружить — один отвернулся от тебя, поскольку ты не захотел отойти на время от дел. Другой помогает только в обмен на ответную услугу. Третий оставил тебя гнить в тюрьме, хотя мог освободить. А четвёртый так и вовсе наркоман, хотя, судя по всему, он самый надёжный. Вот только помочь он тебе не в силах.
Неожиданно дверь заскрежетала, и в комнату поспешно вошли снова те двое, Кнут и Пряник.
Отлично! Я всегда считал, что когда меня жестоко бьют, то я в это время отвлекаюсь от боли душевной. Это как переключение между физической работой и умственной — иногда полезно развеяться.
Кнут подошёл ко мне и с угрожающим видом навис надо мной.
Нет, не могу смотреть!
Я зажмурился… и через секунду с большим удивлением обнаружил, что верёвки ослабли, а жилистый немец пытается поднять меня с кресла. Я открыл глаза и изумлённо посмотрел сначала на него, а потом на его напарника, который освобождал в это время Пашу.
— Извинять! — требовательно сказал немец, однако на его лице не промелькнула ни одна эмоция.
Что ему ещё от меня надо? Хочет, чтобы я извинился? Да без проблем!
Я сжал пальцы в кулак так сильно, что ещё бы немного, и у меня бы в руке можно было графит в алмазы превращать. И совершенно без замаха резко ударил немца в челюсть. Его зубы клацнули, и мне показалось, что тот даже язык себе откусил. Во всяком случае, из его рта тут же заструилась тонкой ниточкой кровь, а мои костяшки вспыхнули огнём так сильно, будто бы я только что разбил ими кирпич. Ну, или их разбил о кирпич, что тоже верно.