— Так вот почему ты такая раздражительная...
Ева, нахмурившись, посмотрела на него. Он лежал на спине, накрыв глаза внешней стороной ладони. Лежал и улыбался.
— Знаешь, милая, мне тоже несладко, — сказал он, перестав улыбаться. — Я привык иметь трех-четырех женщин за раз. И вот уже вторые сутки торчу с тобой. Но я же на тебя не срываюсь.
— Так пойди и поимей кого-нибудь, раз тебе надо, — съязвила Ева.
— Не могу. Все думают, что я увлечён тобой.
Его голос, тихий и хриплый, казался Еве лучшим, что она слышала. Это её раздражало. И возбуждало.
— А ты увлечён? — спросила она шёпотом.
— Ты и в правду хочешь это знать?
— Не знаю... Почему ты привёл меня сюда? В свою спальню. Ты же никого сюда раньше не приглашал?
— Кто тебе это сказал?
— Мавэй. Как и то, что ты ненавидишь шрамы... Ты знал о моём?
— Нет. Я увидел его, когда мы танцевали. Тебе стоило сказать мне об этом.
— Я не знаю твоих особенностей.
— А я — твоих. И мы должны исправить это, если хотим продолжать игру. Узнать друг друга лучше. Это поможет избежать подобных конфузов в будущем.
— Согласна. Прости, что тебе пришлось пережить это.
— Что именно?
— Что тебе пришлось лизнуть мой шрам, чтобы доказать им...
— Не проси у меня прощения за мои же поступки.
— Ты знал, что Валентина и Михаил уже ждут нас.
— Угу.
— Это тоже была игра... — голос Евы дрогнул.
Варриэн не ответил.
— А платье мне до талии при этом обязательно было задирать? — Ева вскипела. Она села.
— Они не видели. Я закрывал тебя собой, так что не переживай.
— Они — нет. А ты?
Варриэн рассмеялся.
— А что у тебя там такого, что я ещё не видел? Покажешь?
— Сарказм, — прошипела Ева. — Да ты, я смотрю, просто бог юмора и сатиры!
— Знаешь, мне нравится, как ты мне дерзишь. — Он убрал руку с лица и посмотрел на неё. — И как боишься секса со мной.
— Я ничего не боюсь. У меня отклонение.
— Нет у тебя никаких отклонений. — Улыбка сползла с его лица. — Это особенности, которые делают тебя той, кто ты есть. — Он вздохнул. — В конце концов, я не заключал бы с тобой никаких соглашений, если бы ты тряслась передо мной как осиновый лист. Наверняка Странники просчитали и это. И потому направили именно тебя. Ты не неправильная. Ты особенная. И всё-таки секса со мной ты боишься.
— Я не боюсь секса!
— Ну да... — Варриэн усмехнулся. — Я только что кровь твою пил. Я знаю, что у тебя тут. — Он коснулся указательным пальцем её виска. — И тут. — Он провёл рукой по нижней части её живота.
Ева замерла.
— Не спрашивай, почему я привёл тебя в свою спальню. — Он вновь закрыл глаза. — Не спрашивай, когда я играю, а когда всё взаправду. Я и сам не знаю, когда перехожу черту.
Она задумалась. Потом, вздохнув, улеглась набок, повернувшись к нему спиной. Сегодня девушка не отодвинулась на край кровати, как прошлой ночью. Она лежала так близко, что ему достаточно было протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней. Но он не стал тревожить её покой.
Две последующие ночи ушли на подготовку к отъезду. Варриэн раздавал указания, проверял отчёты. В этом процессе некоторые лишились работы. А кто-то даже головы. Ева не вникала в суть приготовлений. Получив от Варриэна доступ к книгам из коллекции, что была в его кабинете, она радостно погрузилась в чтение. Все это время за ней ходила служанка Холлор, та самая, которая приносила для Евы фрукты в первую ночь. Упырица с блеклыми, выцветшими глазами, с преданностью смотрела на Еву, стараясь во всём угодить. Кожа Холлор была холодная, как у мертвеца, коим она, по сути, и являлась. Упыри создавались вампирами низших сословий из людей. Они не владели магией и были относительно глупы. Солнечный свет не то чтобы мог сжечь их до смерти, но ожоги, которые оставлял ультрафиолет, были опасны для жизни такого существа. Ева много литературы прочитала, прежде чем отправиться на задание. Вот только информации было очень много, а голова у Ловца всего одна. Около трети знаний она не усвоила. А половину из того, что помнила, успела забыть. Она рассчитывала заполнить пробелы с помощью чтения сейчас и в беседах с Варриэном в пути. А путь им предстоял долгий.
Оба раза Варриэн, возвращаясь в спальню, быстро принимал душ и просто валился на кровать. Он не прикасался к Еве, не говорил ничего, кроме самых простых фраз приветствия. Не пил её крови и не просил об этом. Ева вопросов не задавала, она понимала его состояние: он был сосредоточен на отъезде и чем-то сильно обеспокоен. Хотя Ловец и хотела узнать больше, но сочла неразумным тревожить бога расспросами.