Произношу, одним же глазом кошу на партийный состав. Вижу партком в растерянности, не знает на какую ногу стать. Тут я уже смелей, требую: музыка жарь «наш паровоз». Потом рассказывали, что очень оживился. Один пошел трепака отплясывать. Мне кричат: — Василий Тимофеевич, вы из пары незаметно для себя выпряглись!
Другие тревожатся:
— Заткните чем-нибудь оркестр, разве не видите, что человек под музыку остановиться не может!
Все как в тумане поплыло. Домой, спасибо, отец Феофил доставил.
— Здорово вы, папаша, вчера пьяный были, — на следующий день говорит мне Тодька.
— Кто пьяный?! Да ты что?! Наверно никогда пьяного не видал! — удивился я. — Просто весел был по случаю счастливой жизни.
Покачал Тодька головой и нерешительно предложил:
— Может быть вы в следующую субботу дома отдохнете, посколько вас танцы так расстраивают?
— Не пойдет, отвечаю. Прогульщиком никогда не был. Записался, значит всю балетную курсу выдержу.
Походил, походил по двору Тодька, махнул рукой и уехал.
— Подожди, думаю, я тебя, стервеца, поучу!
IIК субботе мы загодя подготовились: подговорили двух знакомых баянистов и некоторых танцоров из Непечатного, собственного горючего запасли и к сроку двинули.
С нашим приходом стало в танцклассе шумно. Первоначально все выстроились в ряд парами: инструктор с Наташкой, Тодька с парткомшей, вслед пары помоложе и поприличней, а затем уже мы, хвостовым опахалом.
— Эй вы там позади, потише, — кричит инструктор. — Такту соблюдайте!
— Делай свое дело, отвечаем. — Мы свое, ты свое.
Два круга прошли фокстротой.
— Перерыв, кричит инструктор. — Что то с вами неладное сегодня происходит. Отдохните.
После отдыха мы перешли в прямое наступление, шумим:
— Не хотим больше дымных стряпух, подавай нам первейших балерин из Ростов-Узел!
Поменяли вам баб. Мне выделили официантку Маньку, из недавно перековавшихся.
— Не унывай, папашка! — говорит. — Со мной не пропадешь!
— Вижу, детка, отвечаю, и радуюсь!
Дальше все веселей пошло у нас, из задних рядов в передние переключились. Ввиду успешных наших действий и прочий народ к нам постепенно пристал.
— Давай, папашка, учешем качучу! — внесла предложение Манька. — Ну их, с салонными, к свиньям собачьим!
— Подожди, говорю, не вдруг завинчивай! Здесь все же тебе не вечерний пансион, а профкурсы.
Но удержать народ было уже невозможно. Начался всеобщий шум и разворот. Ко мне отец Феофил приблизился, испуганно шепчет:
— Началось стрекотание! Как бы, Василий Тимофеевич, чего не получилось?!
— Все в порядке, отвечаю. Ваши обязанности, отец Феофил, остаются ангельские: потом нас живыми домой доставить.
Откуда то выскочил Тодька, бледен лицом, возмущается:
— Это, товарищи, уже Бог знает что такое! У меня из сигнального фонаря наполовину керосин отлили, в коридоре поставил.
— Еще раз проверь, — хором ему отвечаем. — Не может того быть, наверно у тебя по дороге утечка случилась. Мы, члены профсоюза, себе не позволим!
— Нет, возражает, в ваши ряды шпана просочилась. Некоторых личностей из Непечатного я определенно различаю.
— Насчет шпаны полегче на поворотах! Тут не уголовный розыск, а бальный вечер.
Так Тодька ни с чем в толпе и скрылся. Вскоре я говорю:
— Товарищ Авдеев, перенимай команду, я уже голос сорвал.
Тот вдруг как возопит:
— Гран-рон без различия пола и возраста!
Взялись мы за руки, два круга, один в другом образовали.
Выбежал инструктор.
— Безобразие, говорит, я решительно запрещаю. Оркестр немедленно прекратить!
Не тут то было! Наши баянисты из Непечатного вперед вышли, да как хватят, с переливами!
— Предъявите ваши билетики,. — командует дальше Авдеев. — Которые зайцами, по закону штрафуются!
— Вот заяц, вот шлюха бывших императорских подмостков! — кричим. Схватили инструктора, впихнули в середину и пошли крутить, один круг в одну сторону, другой в противную. Только хлопья летят и возгласы раздаются! Словом — метелица!!!
Через некоторое время Тодька, надев красную фуражку, инструктора из двойного круга вырвал, от смерти спас.
Три дня Тодька у вас не появлялся. Я уже тревожиться начал. В четверг, однако, наконец заявился с Наташкой, мрачнее тучи.
— Что вы, папаша, говорит, задумали? Банду сколотили, политкампанию решили сорвать? Не советовал бы!!
— Прежде всего не угрожай! — отвечаю. — Мы сами с усами, газеты читаем и генеральной точно придерживаемся. Кампания сейчас веселия и всякого обилия в полном разгаре, и никаких еще сигналов обратного действия пока не воспоследовало. «Головокружения от успехов» еще не замечено.