Схватив покрепче коробку (и бросив книгу на произвол судьбы!), приятели бегом пересекли освещенный бульвар и вскоре пали, словно провалились, в канаву. Только здесь в темноте, слившись совершенно с обстановкой, они решились начать невиданное пиршество.
— Таких в продаже не бывает, — с неизъяснимым наслаждением чавкая, говорил Федя. — Они наверно, из закрытого обкомовского распре да. Я у Цокотовской Кирки недавно такие видел.
— Настоящие шоколадные! — мечтательно закатывая глаза, подтверждал Колька. — Всю жизнь только бы ел такие!
— Надо в партию выходить, иначе не достанешь! Не жри так быстро, сука! Мы и так почти весь ряд уже сшамали! Внизу может другие?
Приятели поспешно содрали картонную прокладку.
— Нет, такие же, — обрадовался Колька. — Только вроде немного поменьше.
— Стой!!!— вдруг вскричал Федя, с недоумением обнюхивая только что откусанную конфетку.
— Керосин! — с ужасом установил он.
С непосредственной реакцией кошки, проглотившей отраву, Кольку немедленно вырвало. Федя почувствовал сильные рези в желудке, и начал в диком страхе кататься по дну канавы.
— У…у, отравились… — выл он. — Нужно скорей в амбулаторию!
— Сейчас уже закрыта. Бежим напротив к Зайцеву!
У профессора шел прием, и парадное было открыто. Приятели робко вошли в переднюю, но тотчас попятились назад. В углу на стуле в белом халате восседал с видом истукана Яков. Вид его производил сильное впечатление не только на детские, невинные души. Своему успеху, особенно у провинциалов, профессор был отчасти обязан своему мастеру чистоты. Какой-нибудь завхоз из глубинного Гусутсовхоза (гуси, утки), рассказывая жене свои впечатления от поездки в краевой центр, непременно вспоминал Якова:
— … «Был я также по поводу своих почек у профессора Зайцева. Есть у него там санитар, что ли. Ну, я тебе скажу, и персона! Конь, а не человек! Такие раньше в гвардии служили, или состояли у аристократов вышибалами. Не заплатить профессору или скажем, спереть пепельницу в приемной ни-ни, и не подумай. Вмиг придушит! Скажи Марии Дмитриевне, пускай обязательно при оказии к профессору съездит. Что пользы лечиться у нашего докторишки, А то, ну и персона!»…
— Пошли! — собравшись с духом сказал Федя, и приятели решительно двинулись прямо на Якова. Последний спротежировал их вне очереди к профессору.
Леонид Петрович принял своих старых знакомых строго, но внимательно. Выслушав их сбивчивый рассказ, надел резиновые перчатки, разломил одну конфету и, глубокомысленно рассматривая через лупу ее содержимое, задумчиво произнес:
— Н-да, помадка на нефтяной основе, впрочем безусловно в шоколаде!
— Дяденька, керосин или бензин? — дрожа всем телом, допытывался Федя.
— Этого я не могу определить. Вопрос в конце концов чисто академический. Сколько штук успели вы проглотить этих… конфеток?!
— Я только одну, — признался Колька.
— А я… я две! У…уу… — снова завыл Федя.
— Тихо! — строго прикрикнул на них профессор. — Доза совершенно не смертельная, и я сейчас вам дам верное противоядие.
Леонид Петрович приготовил в стороне на тарелке два стакана добротного раствора глауберовой соли и снова подошел к приятелям. Федя потянулся было за стаканом, но профессор отвел тарелку и свободной рукой обнял его за худенькие плечи. Их глаза, суровые, старческие, и заплаканные, очень несчастные — молодые, встретились.
— Будешь меня обижать?! — тихо спросил профессор.
— Не…е, честное комсомольское… — прошептал мальчик.
— Ну, смотри же!… А теперь, друзья, пейте до дна!
В тот же вечер случилось еще одно событие. Коля и Федя подстерегли во дворе Жору Цокота и прежестоко его избили. Жора был сильней приятелей и вначале храбро защищался. Но свежая обида и сознание правоты своего дела придали приятелям силы. Вскоре Жора лежал на земле недвижим.
— Теперь ему довольно! — определил Федя. — Угостим его конфеткой. Сначала из верхнего ряда.
Жора покорно съел конфету.
— Понравилась? — инквизиторским тоном поинтересовался Федя. — Дай-ка ему теперь другого сорта, с начинкой!
Отведав «начинки», Жора ожил и стал брыкаться; приятелям опять пришлось применить физический метод воздействия.
— Жри, сука! — работая кулаками, убеждал Федя. — Жри свое изделие, чортов кондитер!
Через час Яков, пробираясь по двору от кумы, услыхал в темноте чьи-то стенанья, и между забором и помойкой обнаружил Жору. Профессору, давно окончившему прием, пришлось обслужить и этот экстренный случай.
— Интересно, куда мог л а запропаститься коробка конфет, которую я получила от тебя на свои именины, — на следующий день, после описанных событий, сказала Зоя.