— Я еще не успел тебе рассказать, что Женя с Николаем Ивановичем наконец уехали, — не совсем по вопросу отвечал Марк Леонардович.
— Уехали? Дай Бог им счастья, — пожелала Ирина Захарьевна. — Да, но все же, почему у нас портсигар?
— Какая ты право! Ну, Женя его мне подарила, — хмурясь сказал Марк Леонардович.
— Вы примирились? — обрадовалась Ирина Захарьевна. — Право же, Женичка не плохой человек! Она к нам заходила, когда же?
— Заходила, кажется на Троицу, — недовольно проговорил доктор. — Знаешь что старуха, я к твоему приезду накупил разной снеди, разберись-ка лучше во всем этом.
Канитель
По возвращении Ивана Филипповича из психиатрической больницы спрос на него заметно возрос. Приходили знакомые, малознакомые и даже незнакомые; последние — познакомиться. Но все были разочарованы: человек как человек, ничего особенного. Общую мысль, как всегда, выразила госпожа Расчетова:
— Представляется! — решила она. — Не может быть, чтобы окончательно вылечили. Такого не бывает!
— Ку-ку-ре-ку! — без особой на то необходимости петухом вскричал господин Расчетов, и захлопал воображаемыми крыльями.
— Тю! Замолчи ты, псих несчастный! — прикрикнула на него недовольная супруга.
Поехали навестить Ивана Филипповича и мы, старые его соратники.
По дороге Толя усмехнулся и сказал:
— В данном случае не спросишь; ну как, Иван Филиппович, ваши дела? Совсем поправились?
— Да, это не удобно, — согласился я. Решили вопросов о здоровье больному не задавать.
Вскоре мы подъехали к нарядному, двухэтажному дому, стоящему в глубине сада.
— Кажется здесь, — сказал я. — Однако отхватил себе Иван Филиппович именьице, нечего сказать!
— Приличный бюльдинг, — подтвердил Толя. — И выплачивать за него, вероятно, нужно всю жизнь и даже дольше!
Встретила нас в гостиной дочь Ивана Филипповича — Лена, русско-американская девушка. Она была одета по модному: в стоптанных башмаках на голую ногу, мужской ночной сорочке и в синих, смытых штанах. Волосы у нее в виде метелки были повязаны на затылке красной ленточкой. И все же девушка выглядела миловидно.
— Пришли Василий Николаевич и Толька, — вглубь крикнула и сообщила нам:
— Папка где-то близко, сейчас сюда присунет. Как, господа, поживаете?
— А, Лена! Как поживаешь, — отпарировал Толя, и разговор иссяк.
За четыре года, прожитых в Америке, семья Ивана Филипповича, советского учителя географии в городе Ессентуках, обросла недвижимым и движимым имуществом. Процесс первоначального накопления протекал естественно и незаметно. Началось с переезда из Нью-Йорка в поселок на Лонг-Айланде и покупки там усадьбы. Затем были разновременно приобретены нужные и ненужные предметы: рефрижератор, стиральная машина, пылесос, телевизор, вентиляторы и прочее. Куплено было и множество часов. Часы постукивали во всех залах, висели на стенках, стояли на столах и комодах. При таком обилии часовых механизмов отгадать примерно время было не столь трудно.
За все это великолепие Иван Филиппович должен был не обижаясь платить. Механизмы по очереди портились, и в доме всегда было что выбрасывать и что <…>.
Сведения эти мы добыли из последующей беседы хозяевами.
— Так что, господа, Бога нам гневить нечего, — вяло, избалованный общим вниманием, говорил Иван Филиппович. — Живем, хлеб жуем, все работаем и приобретаем!
— Папка! — из соседней комнаты капризным тоном отозвалась Лена. — Почему теливизор не играет?! Наверно ты его опять крутил?
Становилось скучновато. Толя оглянулся и, воспользовавшись, что вышли все родственники, небрежно заметил:
— Все, я вижу, у вас, Иван Филиппович, уже имеется: и дом и часы и пенкосниматели новейшие, одного не хватает — автомобильки! — Хотя бы поганенькой!
При этих словах хозяин наш заметно оживился:
— Автомобильки! — сердито фыркнул он. — Мы, молодой человек, приобрели не автомобильку, а 8-ми цилиндровый Бюик 54-го года!
— Ах так! Но чтож его нигде не видно?
— В гостиной не держим, — сухо отвечал Иван Филиппович.
— Бюики тяжеловаты, не угонисты, — не отставал Толя.
— Бюики не угонисты?! — засверкал глазами Иван Филиппович. — Да я на моем Бюике всякую шваль вроде вашего Шевроле…
Тут в комнату вернулась Арина Алексеевна, и Иван Филиппович на полслове оборвал, продолжая, однако, сердито фыркать.
— Вот оно, где собака зарыта! — на обратном пути решил Толя. — И сумасшедший дом и прочие любопытные вещи. Только при жене у него ничего не выпытаешь!